Ещё одно утро женатого Баскервиля в Коста-Рике?

[Jack Stapleton]

Осталось только изменить текст записки, вроде "Кофе в этом доме..." А лицо озадаченное потому, что в банке может оказаться фосфор

Comments

[Гость]

Похож ))
Кофе с фосфором, это почти как с огнём, только с фосфором )))
З.Ы. Какая же дама устоит против такого хозяйственного мужчины? )))

[Jack Stapleton]

Кофе с фосфором, это почти как с огнём, только с фосфором )))

Когда чашка светится, поневоле проснёшься)))

Какая же дама устоит против такого хозяйственного мужчины? )))

И какой Холл не распахнёт ему двери?))

[Гость]

И какой Холл не распахнёт ему двери?))

Скачет Джек-царевич чистым полем, глядь, навстречу ему Баскервиль-холл вырастает.
- А ну-ка, Холл, - командует царевич, - повернись к Генри задом, ко мне передом!

[Jack Stapleton]

- А ну-ка, Холл, - командует царевич, - повернись к Генри задом, ко мне передом!

Заскрипел Холл, повернулся, а там Баба-Бэрримориха с Бэрримором Неизменным чай пьют.
- Фу, фу, фу, коста-риканским духом пахнет! Откуда ты взялся, добрый молодец, дело пытаешь аль бабочек гоняешь?

[Гость]

- Фу, фу, фу, коста-риканским духом пахнет! Откуда ты взялся, добрый молодец, дело пытаешь аль бабочек гоняешь?

- Еду я не по своей воле, а по родительскому наказу, - отвечает царевич. - Наказал мне покойный батюшка, покуда фамильный Холл не добуду, на Коста-Рику глаз не казать.

[Jack Stapleton]

Наказал мне покойный батюшка, покуда фамильный Холл не добуду, на Коста-Рику глаз не казать.

Встревожились Бэрримор с Бэрриморихой: кем-то новый хозяин окажется? Вдруг не даст им чаи гонять да Селдена-Разбойника привечать? Пошептались и говорят:
- Трудное это дело, добрый молодец. Наказал покойный Чарльз-боярин тому Холл отдать, кто предъявит перстенёк заветный. Висит тот перстенёк на шее Собаки, а Собака - в сарае, сарай - на островке, островок - посреди трясины непролазной. А дорогу к той трясине стережёт Селден-Разбойник, сидит он на двенадцати гранитных столбах. Как свистнет он воровским посвистом - полисмены с коней валятся!

[Гость]

Закручинился царевич, да делать нечего. Хоть пропади, а отцовский завет исполни. Побрёл он к столбам, вдруг, откуда ни возьмись, циклопидес летит. Забыл Джек про свою грусть-тоску, сорвал с буйной головушки шапку, мехом отороченную, и накрыл ею диво невиданное. Присел на траву-мураву, и тут циклопидес молвит из-под шапки человеческим голосом, на чистейшем испанском:
- Отпусти меня, Джек-царевич, сын царя Роджера!
- Э, нет, - удержав рукой челюсть отвечает молодец. - Я за тобой полмира обегал, теперь ужо не выпущу!
- Отпусти, - шелестит циклопидес. - Я тебе пригожусь, не дам сгинуть на чужбине.
Призадумался Джек, может, и правда? В старинных книгах сказано, что у бабочки этой сила великая.

[Jack Stapleton]

В старинных книгах сказано, что у бабочки этой сила великая.

Сжалился и отпустил циклопидеса: "Лети да впредь не попадайся!"
Вот идёт Джек-царевич болотными тропками нехожеными, вдруг в камышах выпь загудела. Обрадовался наш молодец, вынул сеть шелковую, чтоб то диво невиданное поймать да изучить. А выпь отвечает ему человеческим голосом, только на этот раз по-аглицки:
- Не сдавай меня, учёный молодец, на опыты, отпусти к малым детушкам, выпенятушкам. А в трудную минуту я тебе пригожусь.
- Твоя взяла, - отвечает, подумав, Джек-царевич. - Уж коли есть у тебя малые выпенятушки, значит, не последний ты экземпляр. Ступай себе с Хьюгом!

[Гость]

Идёт Джек-царевич дальше, бредёт, куда глаза глядят. Видит, пони в болоте увяз.
- Спаси-избави, добрый молодец - верой и правдой служить тебе буду!
Усмехнулся царевич.
- Добрый конь мне бы может и пригодился, а ты на что? Ладно, вытащу, не погибать же тебе.
Поблагодарил пони и умчался, только его и видели.

[Jack Stapleton]

Долго ли, коротко ли, добрался Джек до двенадцати гранитных столбов, где Селден-Разбойник сидел. Как увидел Селден гостя незваного - засвистел воровским посвистом, схватил камень в семь пудов да как метнёт в царевича - тот еле увернулся. Снял Джек с плеча оружие богатырское - тростестрел разрывчатый, да даже зарядить не поспел - чуть камнями его в щепки не разнесло. Как быть?
Откуда ни возьмись, прилетела выпь с малыми выпенятушками и давай Селдена в темя клевать. Замахал тот своей палицей, не удержался и упал с гранитного столба.
- Вот я тебе и пригодилась, Джек-царевич, - говорит выпь.

[Гость]

Воспрял Джек духом, да ненадолго. За гранитными столбами началась и вовсе уж топь непролазная, а тут ещё и ночь спустилась - такая темень, хоть глаза выколи. Совсем было буйну голову повесил царевич, ан, смотрит, какой-то огонёк порхает, подлетает к нему, да старым знакомцем циклопидесом оборачивается.
- Иди за мной, Джек-царевич! Я тебя в самое сердце трясины проведу, и обратно выведу.
Джек глядит в оба, всё примечает. Куда циклопидес вильнёт, туда и он ногу ставит. Долго ли, коротко ли, дошли до островка. В тот же миг луна на небо вышла, осветила сарай, а вокруг колья, и на каждом череп человеческий. Только последний колышек свободный...

[Jack Stapleton]

Смотрит царевич на это диво страшное. Вдруг на болоте трясины взволновались, в камышах чомги раскричались, вышла из сарая собачища невиданная, в глаза Джеку огнём полыхнула. А на шее у неё перстенёк заветный покачивается - с зелёным камнем, с баскервильской печатью.
- Доселева баскервильского духу в моей трясине не слыхано, не видано, а ныне баскервильский дух сам пришёл! Зачем пожаловал, добрый молодец? Аль не видишь - у меня на каждом колу вокруг сарая череп баскервильский торчит? Всех съела, на костях покаталась, и тебя не помилую! Мне как раз одного черепа для ровного счёта не хватает.
Не сробел Джек-царевич, вскинул голову и отвечает:
- Пришёл я за перстеньком заветным, за баскервильской печатью. Без него мне батюшкиного наказа не исполнить, холла не добыть.
- Многие мой перстенёк добыть хотели, - усмехается Собака, - да все в трясине сгинули. Вот если разыщешь моего милого Снупи, тогда отдам тебе перстенёк.

[Гость]

Бредёт Джек-царевич, ещё ниже голову повесил. Он и Снупи-то никакого не знает, а спросить не у кого.
Вдруг, чу, перестук копыт! Прискакал из ползущего по тропке тумана пони.
- Не печалься, Джек-царевич! Знаю я, как беде твоей помочь! Снупи той собаке мил дружок. Заплутал он во тьме непроглядной, с пути-дороги сбился. Идём, я тебя к нему отведу.
Пошли они туманами молочными, кочками болотными. Слышат, плачет кто-то, горькую судьбину клянёт.
- Закрыла выпь проклятущая своими крыльями красно солнышко! Не пройти мне сегодня к моей Босеньке! А мне не то что дня, часа без неё не прожить!

[Jack Stapleton]

Раздвинул Джек-царевич камыши и видит - сидит на кочке пёсик-спаниель: уши длинные, хвост кургузый, лапкой слёзы утирает.
- Раньше горя не горюй, женишок! - говорит ему Джек. - Прислала нас к тебе невеста твоя, Босенька. Она, чай, на своём островке все глаза проглядела, тебя ожидаючи!
- Да как же вы меня спасёте? - кручинится Снупи. - Тут кругом топь гиблая, непролазная.
Призадумался Джек-царевич. Да только не зря он книги учёные читал: быстро смекнул, как той беде помочь. Стал он камыш да осоку резать, на болото бросать, а пони ему помогает, копытами утаптывает. Вмиг намостили добрую гать - у Снупи слёзы на мордочке высохнуть не успели. Перебрался Джек на кочку, взял Снупи на руки и понёс его обратно к сарайчику болотному.

[Гость]

То-то обрадовалась Собака! Глазищами сверкнула, огнём полыхнула, да бросилась Снупи своего любезного обнимать-целовать! Потом поднесла царевичу перстенёк драгоценный.
- Я, - говорит, - теперь буду служить тебе верой и правдой, добрый молодец! И все мои дети, и внуки придут к твоим по первому зову.
Поблагодарил Джек Собаку и зашагал тропинками болотными к Холлу. Дошёл до гранитных столбов, Селден-разбойник всё валяется, никак в чувство не придёт.

[Jack Stapleton]

А над Селденом-разбойником стоят два добрых молодца - Холмс-сыщик да Ватсон-лекарь. В затылках чешут да кумекают, что за напасть такая приключилась. Как увидал Холмс нашего царевича - сразу в нём дедукция защёлкала.
- А что это ты, добрый молодец, в ночную пору один по болотам шастаешь? Дело пытаешь аль от дела лытаешь?
- Эх, сыщик стольнолондонский! - укорил Джек-царевич. - Ты бы мне руку подал, напоил, накормил да трубочкой угостил, а там и выспрашивал. Я бы тебе ответил: мол, за чудом ходил.
Удивился Холмс-сыщик. Какое такое чудо? Не укладываются чудеса в его дедукцию.

[Гость]

- Ты мне сказок не рассказывай, - хмурится. - Говори добром, зачем в наши края пожаловал. Глина-то у тебя на подошвах не аглицкая, сразу видать!
А Ватсон-лекарь всё вокруг лиходея Селдена хлопочет, никак оживить не может. Не было в его медицинской науке отродясь такого казуса!
Прибежала тут баба-Бэрримориха, увидала разбойника, запричитала-завыла:
- Что ты, окаянный, с моим братом рОдным сотворил?! Я тебя за такое на лопату посажу, да живьём в печь упеку!
Не испужался царевич. Свистнул молодецким посвистом, зашумели крылья, серая выпь прилетела.
- Что теперь прикажешь, Джек-царевич?
- Принеси мне выпюшка живой и мёртвой воды.
Улетела выпь болотная, а вернулась с двумя пузырьками. Попрыскал Джек на Селдена разбойника из первого пузырька и тот как будто моложе стал, кудри льняные завились. А попрыскал их второго, вскочил Селден с землицы сырой. Бежит к сестре ногами резвыми, обнимает её рученьками белыми.
- Прости, - говорит, - сестрица Элизушка, что тебя не слушался. Напился водицы из козьего копытца и сам козлом сделался...

[Jack Stapleton]

От радости такой сестрица Элизушка на десять лет помолодела, ну братца целовать-миловать да Шерлока Холмса стольнолондонского упрашивать:
- Не гневись, сыщик заезжий, на нашего Джека-царевича! Видишь - за добрые дела ему и звери, и птицы помогают. Да и не по злой воле он из-за синя моря приехал, а по отцовскому наказу!
- Знаем мы такие наказы, - не поддаётся Холмс. - Уж сколько раз твердили миру: стоит терем-теремок, не низок, не высок. Напросится туда такой кудрявый молодец одну ночку ночевать, а утром хозяев пинком за порог - потом его калачом не выманишь и косой не выгонишь!
- Зря ты на меня клевещешь, сыщик стольнолондонский, - качает головой Джек-царевич. - Ни к чему мне хозяев выгонять, я Холлу наследному и так по праву хозяин, - и снимает с шеи шнурок шелковый, а на нём перстенёк заветный.
А Холмс всё не умолкает, на дедуктивный метод уповает:
- Чем докажешь, царевич, что печатка не поддельная?
Свистнул Джек молодецким посвистом, полыхнуло белое пламя, встала перед ним Собака Баскервилей.
- Что тебе надобно, Джек-царевич?
- Помоги мне, Босюшка, сыщиков вразумить. Не верят они перстеньку нашему заветному!
Усмехнулась Собака, вильнула хвостом и повела сыщиков с царевичем прямо в Холл каменный. Висит там на стене портрет - один в один Джек-царевич! А на руке у него перстенёк нарисован - с зелёным камнем, с баскервильской печатью. Приложил Джек перстенёк к картине - вдруг раздался звон серебряный, вышел из рамы Хьюго-боярин и молвил:
- Коль сумел ты на меня похожим уродиться, тебе Холлом и владеть.

[Гость]

И, казалось бы, пора мёд-пиво пить, а тут, откуда ни возьмись, является Генри-царевич.
- А за какие-такие заслуги ему Холл? Я тоже царского роду, мне здесь и править-царствовать! У меня вот и бумага заверенная имеется, от царя Чарлза покойного, с полной передачей имущества и титула. Гей, Бэрриморы мои верные! Гоните самозванца взашей, вместе с его нечистью!

[Jack Stapleton]

Посмотрел Холмс-сыщик на грамотку заверенную своим зорким глазом - чисто да гладко, комар носу не подточит.
- Ничего не поделаешь, - говорит, - силён перстенёк чародейный, а грамотка с печатями посильней будет.
Только Джек не унывает: свистнул богатырским посвистом, и остановился под окном пони - она шерстинка золотая, другая серебряная.
- Чем тебе пособить, Джек-царевич?
- Принеси-ка братцу моему такого угощения, какого он за морем не едал, а у нас без него и стол не стол!
Взбрыкнул пони копытцами и ускакал. Воротился назад, а на седле у него торба с овсом.
- Вот спасибо тебе, сивка-бурка, - обрадовался Бэрримор Неизменный и невесть откуда глиняный горшок достаёт. - Раз, два, три, горшочек, вари!
Как пошёл по всему Холлу овсяный дух, так Генри-царевич в лице изменился...

[Гость]

- Фу, фу! - замахал руками. - Аглицким духом пахнет!
Тут Хьюго-боярин с портрета как загремит:
- Чем это тебе, царскому сыну, аглицкий дух нехорош?! Али ты его на заморское питьё-житьё променял?!
- Ну и променял! - упёр руки в боки Генри-царевич. - У нас в Канаде свет электрищщский, да такой, что тёмной ночью яснее белого дня. А у вас освещение допотопное, дороги не проложены! Полдня в бричке по буграм-ухабам трясся, только камень придорожный встретил, надписанный: Налево пойдёшь, Холла лишишься, направо пойдёшь, ботинок потеряешь...

[Jack Stapleton]

- Что ж ты, молодец-удалец, дальше поехал? - усмехается Хьюго.
- А ты меня сперва выслушай! - хорохорится Генри. - Прямо поехать - женатому быть! Вот сыщите мне жену, красавицу да рукодельницу, а там я и подумаю, может, вовсе с ней за море ворочусь.
Джек-царевич чуть за голову не схватился. Неровён час, увидит Генри его Бэрил, боярышню заморскую, так на аглицких девок и смотреть больше не захочет!
Пошёл домой невесел, головушку повесил.
- Не горюй, Джек-царевич, - улыбается Бэрил-краса, чёрная коса. - Аль я не придумаю, чем такого жениха отвадить?

[Гость]

И чуть зорька ясная забрезжила, предстала перед Генри-царевичем красавица писаная. Волосы, точно ночь девонширская, губы, как цветочек аленький, а уж речь говорит, словно реченька журчит.
- Стану я твоей, царевич, - молвит, - если выдержишь испытание.
- Согласен! - сорвал царевич шубу и швырнул оземь. - Пытай меня, красна девица, да токмо не до смерти!
- А вот это, увидим, - отвечает Бэрил-краса, сверкая очами, будто кинжалами. - Не угадаешь с трёх раз, которая я из семи выпей, быть твоей головушке на тыне у Боськи.
Сказала так, и обернулась выпью болотной, а следом ещё шесть штук возникли - перо в перо, клюв в клюв, не отличишь.

[Jack Stapleton]

Прошёл Генри-царевич мимо выпей один раз - не узнаёт Бэрил-красу, другой прошёл - не узнаёт. Закручинился он, запечалился, да принесла тут судьбина Холмса - сыщика стольнолондонского.
- Нет в законах аглицких такой статьи, чтоб царевичей на тын насаживать! - осерчал Холмс. - Показывай мне своих выпей.
Оглядел он их своим зорким глазом и видит: у одной выпюшки на правой лапе еле заметная отметинка, будто от кольца обручального.
- Вот ты, - говорит Генри, - наречённая моя!
Снова обернулась Бэрил красной девицей, брови соболиные хмурит:
- Не по чести это, добрый молодец, тебе сыщик помогал. Приходит завтра, будет тебе новое испытание.

[Гость]

Переспал царевич ночь, снова явился пред чёрные очи Бэрил-красы смоляной косы.
- Задавай, - говорит, - вторую загадку!
А Бэрил, знай, посмеивается.
- Будет у меня завтра, а что - не скажу; ухитрись-ка, царевич, да принеси к моему незнаемому свое под пару.
Идёт Генри царский сын, света белого вокруг не видит. Ох, быть его голове на тыне! Навстречу ему Холмс - сыщик стольнолондонский.
- Что, Генри-царевич не весел, ниже плеч буйну голову повесил?
- Как мне не горевать, не кручиниться? - плачется царевич. - Задала мне Бэрил-краса задачу, да такую, что, поди, сам Лестрейд не докумекает.
- Лестрейд может и не докумекает, - соглашается Холмс, - а я посмотрю, чем твоему горю помочь. Рассказывай свою задачу, да ложись почивать - утро вечера мудренее.

[Jack Stapleton]

Покуда Генри богатырским сном храпел, Холмс времени не терял: перебрал Генрин сундук дорожный, смотрит - одного башмака не хватает, коричневого, сафьянового. Мигом смекнул, что такое незнаемое у Бэрил-красы припасено. Положил второй башмак на поднос серебряный, накрыл платком шелковым и стал утра ждать.
А того-то он своим острым умом не ведал, что Боська под окном сидела и всё видела. Как сморил Холмса сон, пробралась она в горенку, коричневый башмак на место положила, а с собой другой уволокла, чёрный да поношенный.
Утром-светом пробудился Генри-царевич, взял поднос и хотел в Меррипит отнести, да Холмс не пустил: заглянул сперва в сундук и видит - уже чёрного башмака не хватает.
- Возьми, - говорит, - для верности оба, а Бэрил-красе скажи - знаю, мол, до чего женский ум переменчив.

[Гость]

Всё сделал Генри-царевич, как ему сыщик стольнолондонский наказал. Достал, поначалу, коричневый ботинок, а когда боярышня уже Боську хотела кликнуть, предъявил и чёрный. Бэрил-краса аж почернела с лица, но и такой показалась Генри всех краше.
- Ладно, - молвит девица. - Хитёр ты, пойду за тебя замуж, коли выполнишь последнее условие. Схоронись от меня так, чтоб до вечеру тебя не сыскала.
Тут уж царевич ушёл от неё веселёхонек. Это загадки мудрёные разгадывать Холмс нужон, а прятаться он и сам мастак. Воротился в Холл да сразу на сеновал, в самый большой стог зарылся. Пришла сестрица Элизушка и ну смеяться-надрываться:
- Я тебя, - хохочет, - вижу, а Бэрил-боярышня и подавно отыщет. Не срамись, твоё величие!
Нечего делать, опять царевич к Холмсу-сыщику на поклон отправился. Укрой, дескать, меня.

[Jack Stapleton]

Думал Холмс, думал и надумал. Вынул свой саквояж, налепил Генри-царевичу на губу пластырь, нахлобучил на голову рыжий парик, а по щекам болотной грязью мазнул.
- Был ты, - говорит, - царский сын, а теперь тебе имя Хью Бун, бродяга мимохожий, и сидеть тебе за бродяжничество в Принстаунской темнице.
Генри сперва чуть за плеть шелковую не схватился, да Холмс утешил - мол, к вечеру сам за ним приедет и Бэрил-красе предъявит.
Целый день Бэрил-краса у Френкленда-всеведа на крыше сидела, в трубу подзорную Генри высматривала. Все болота перед ней как на ладони, а царевича не видать! Закручинилась она, пошла за подмогой к Джеку-царевичу.
- Зря я с Холмсом стольнолондонским в хитрости тягаться надумала! Разлучит он меня с тобой, а тебя с Холлом!
- Раньше смерти не умирай! - отвечает Джек. - Быть того не может, чтоб за весь день на болотах ничего не приключилось.
- Как не приключиться! Привезли утром в Принстаунскую темницу бродягу мимохожего, да только этот неумойка на Генри-царевича и близко не похож!

[Гость]

"Волос у тебя длинён, а ум короток", - подумал царевич ласково, а вслух не сказал, чтоб любушку свою не печалить ещё пуще. Поцеловал её в уста сахарные, да наказал не кручиниться - подаст он ей Генри царского сына, живым, али мёртвым, хоть бы под землю за ним лезть пришлось.
Приходит Джек-царевич в Принстаунскую тюрьму, а его к новому арестанту не пущают, мол, не велено. Стены у темницы той каменные, неприступные. И окошко зарешеченное высоко - не добраться. У Джека руки белы опустились, стоит, не знает, как слово данное боярышне своей сдержать. Вдруг, откуда ни возьмись, порхает к нему на плечо циклопидес.
- Что загрустил, Джек-царевич? Я тебе в трясине гиблой не бросил и здесь не покину, за то, что мне добро сделал!
Взмахнул он крылышками и враз Джек бабочкой заморской оборотился, по прозванью латинскому Hebomoia glaucippe. Взмыл царевич к самому оконцу, пролетел между переплётом решетчатым, видит, спит бродяга - храпит, как басурманин поганый.

[Jack Stapleton]

Спустился Джек на пол, обернулся снова добрым молодцем, обошёл вокруг спящего и видит - стоят под койкой башмаки, а метка-то на них заморская, канадская! Обрадовался и ну бродягу самозваного за плечо трясти:
- Проснись-пробудись, Генри-царевич! Не желаешь ли в баньке попариться, душеньку потешить?
Открыл Генри-царевич глаза, вскочил с койки, а Джек уже суму открывает. Там у него и мочалка, и ширинка, и веничек берёзовый!
Схватился Генри за голову:
- Не губи меня, Джек-царевич, не выдавай раньше срока! Иначе быть моей головушке на тыне у Собаки Баскервилей!
- За то, что на жену мою верную зарился, - отвечает Джек, - я бы тебя не то что на тын - на булавку бы посадил. Да жаль мне тебя, братец, всё ж таки родная кровь. Коли обещаешь мне от Бэрил-красы отступиться, помогу тебе в живых остаться. А там, глядишь, и предсказанье камня чародейного не нарушим.