О героизме, решительности и неподходящей погоде

[JackStapleton]

В жизни всегда есть место эпичному моменту, когда ты самый умный, а все решили, что ты утонул Даже Тристан не был исключением. Что-то в этой печальной истории всплывает всё больше совпадений для улыбки.

О ГЕРОИЗМЕ, РЕШИТЕЛЬНОСТИ И НЕПОДХОДЯЩЕЙ ПОГОДЕ



Всё-таки наша британская погода никогда не перестаёт удивлять. Обычно, если героя сказаний ведут на казнь ни за что ни про что, кругом стоит такая благодать, что прощаться с этим миром жалко до зарезу (я хочу сказать, до зарезу конвоира и побегу куда глаза глядят). Но именно сегодня, когда дядюшка Марк приговорил меня к сожжению на костре, получилось совсем иначе. Будто кто-то нарочно приберёг для этого дня особо пронизывающий восточный ветер, и заточил все камни на дороге, ведущей вдоль обрыва над морем, и перекрасил их так, чтобы они попадались сначала под ноги и только потом на глаза, и в довершение всего взял место казни и перенёс его куда-то подальше. Последний факт особенно выводил из себя моих сопровождающих — герцога Андрета и графа Риоля.
— Подумать только, этот выскочка опять устроился лучше всех, — рассуждал за моей спиной Андрет, подталкивая меня под рёбра фамильным мечом. — По крайней мере, он перед смертью хорошенько погреется, а нам из-за него, видите ли, приходится тащиться к чёрту на рога даже без фляги доброго вина!
— Да будь я королём Марком, — вторил ему граф, — я бы ни единой хворостинки не израсходовал для удобства проклятого изменника. Откровенно говоря, дорогой герцог, в такую собачью погоду у меня одно желание — привязать ему на шею что-нибудь тяжёлое да и столкнуть с обрыва в море, пусть помёрзнет напоследок!
Вот вам и благодарность за то, что я всю дорогу от Тинтагэля вёл себя смирно, не пытался разорвать верёвки, стукнуть их лбами и улизнуть и, что самое главное, даже не слагал про них на ходу комические куплеты! (Напомните как-нибудь, чтоб я рассказал, как правильно петь врагам комические куплеты. Словами это не передать, только испытать на собственном опыте.) Что поделаешь, такова человеческая натура.
Как раз в ту минуту мы проходили мимо часовни над обрывом, и я осторожно намекнул, что здесь вполне можно помолиться об исправлении хотя бы одной из досадных несправедливостей сегодняшнего утра. Идея показалась моим спутникам вполне здравой, и они, пошептавшись между собой, не слишком-то любезно втолкнули меня в дверь.
В часовне оказалось даже почти тепло. Пока я собирался с мыслями, разминая слегка закоченевшие руки, Андрет с Риолем подошли к окну, забранному частой решёткой, высунули носы наружу и, не сговариваясь, затряслись мелкой дрожью.
Потом они обменялись взглядами и обратили в мою сторону две откровенно плотоядных ухмылки, будто собрались посвятить мне те самые комические куплеты.
— Ну что, — подчёркнуто вежливо спросил Андрет, — сам прыгнешь или тебя копьём подтолкнуть?
Я посмотрел вниз через прутья и уклончиво пробормотал, что потом будет чертовски трудно взобраться наверх. Однако моих конвоиров этот аргумент не убедил: они встали по обе стороны двери, скрестив на груди руки, и выжидающе уставились на меня, как на походный котелок, который всё никак не собирается закипать.
Нет, я, конечно, рыцарь Круглого стола, а потому идти на попятный не в моих правилах, но и нырять мне тоже что-то не хотелось. Ещё, чего доброго, треснешься о камень или попадёшь ногой в расщелину. Я изложил им все эти соображения, стараясь, чтобы мой голос не звучал слишком небрежно, но, похоже, вышло с точностью до наоборот.
— Зато подумай, сколько дров ты сэкономишь казне, — увещевал Риоль. — При нынешнем топливном кризисе — чем не подвиг?
— Положим, — согласился я, — а как быть с решёткой?
Конвоиры пошушукались и с двух сторон навалились на неё.
Начали они бодро, можно даже сказать, с энтузиазмом. Я не вмешивался — я просто стоял и наблюдал. Когда герцог Андрет кончит жизнь на виселице, самым дрянным выламывальщиком решёток в Корнуолле останется граф Риоль. Они дружно лезли вон из кожи добрых пять минут и отковыряли пару кусков штукатурки, так что осталась сущая малость — сами прутья. Тут они забастовали.
— Нет, вы только посмотрите на него! — возопил Андрет. — Стоит себе и не чешется, когда у нас уже руки отваливаются! Можно подумать, это мы собрались вместо него экономить казённые дрова!
Когда взывают к моему состраданию, я как рыцарь не могу остаться в стороне. Я ненавязчиво раздвинул их обоих плечами и взялся за дело сам.
У окна было очень холодно. Сквозь решётку дул пронзительный ледяной ветер. Побуждения моих спутников стали мне окончательно понятны, и я даже с некоторой теплотой начал думать об огромной куче дров, собранной в нашу с Изольдой честь, — но как только я вспомнил об Изольде, решётка всё-таки не выдержала, и спустя несколько секунд я оказался на полсотни футов ниже подоконника с целым галлоном солёной влаги в желудке и в ушах.
— Чёрт побери! — долетело сверху. — Клянусь честью, это место стоит назвать Прыжком Тристана! Ну как тебе там, не холодно?
— Роскошно! — прохрипел я, пуская пузыри в тональности до-мажор. — Я уже проникся глубиной моего свинства по отношению к бедному дяде Марку. Может, спуститесь сюда и подтвердите ему, что судьба вынесла свой приговор? Будьте мужчинами, решайтесь!
Но, похоже, они меня просто не услышали.