Как маленький...

Я пью слишком много кофе. Или просто соскучился по весне.
Это удивительно, когда идёшь по болотам в одном пиджаке, подставляешь лицо солнцу и видишь ещё голые деревья... И только на ивовые серёжки слетаются пчёлы.
В том месте, где река протекает через болота, удивительно много птиц. И камыши высотой с хороший гранитный столб.
Надо почаще заходить туда летом.

---

Мой весенний портрет

---

Наконец-то весна!

На болотах греет солнышко. Не устояли - прогулялись до ленча.
Видел бабочку. Скорее всего, крапивницу. Теперь и они довольны жизненными условиями.
Но почему эти хитрые создания попадаются на глаза, когда сачок висит дома на гвозде, а руки заняты покупками?!

---

Песня в переводе с собачьего

Да-да. Не удивляйтесь.
Эту песню сочинила Собака, а мы только перевели.

ПЕСНЯ ДЛЯ ХОЗЯИНА
Перевод с собачьего

Обводил белым фосфором шею
В три ряда, в три ряда.
Говорил: "Ты будешь моей иль ничьею -
Навсегда, навсегда!"

Ты не то что в Канаде - ты и Стэплтон, и Ванделер,
Хозяин болот до небесной черты,
Где выпи крылаты, где Снупи мохнаты
И где из хозяев всех доблестней ты.

Над болотом раскинуты крылья -
Носят выпи, трубя,
Все слова, что легенды твердили
Про тебя, про тебя:

Что у тебя Хьюговы плечи и Хьюговы речи,
И Собаки, как свечи, на столбе высоко.
Но наследство хранится там, где нужно напиться -
Если сэр устрашится, то достанешь рукой!

Я спущу в трясину венок со свечою -
Далеко, далеко -
Чтоб поверили Холмс и Ватсон в плохое
Так легко, так легко.

И по лунной дорожке зелёной
Высоко, высоко
Мы уйдём с тобой за пределы канона -
Далеко, далеко,

Где песни крылаты, где псины мохнаты,
Где не нужно ждать расплаты и тонуть без огня,
Циклопидес под руками, на болоте с облаками,
И кто-то влюблён в тебя, кроме меня -

В твои тёплые плечи и дерзкие речи,
Посмотри, как тают свечи в темноте, высоко,
Где выпи крылаты, где Снупи мохнаты -
Это всё далеко, далеко, далеко!

---

Спятить...

"Как, вы ещё живы, мистер Стэплтон?" - вопрошаю я своё отражение в зеркале.
Нет, мистер Стэплтон не искупался в Гримпенской трясине по случаю 20 градусов на улице. У мистера Стэплтона в Меррипит-хаусе генеральная уборка.
Одно радует: видел сегодня бабочку. Беляночка. Причём она не сразу слиняла, а перелетела через дорогу и немного подождала меня.

---

Снотерапия. Или хоррор?

За чашкой кофе Лоттик поведала мне кошмарный сон, напугавший её в своё время.

Хм, это объясняет вот этот кадр:


Дальше цитирую... с поправкой на факты.
"- Говорят, что на свете бывают фамильные предания.
- Фамильные предания?
Глянули мы в окошко и увидели Собаку Баскервилей.."

---

Да, совсем забыл! По случаю дня рождения генерала тёзка пригласил нас с собакой уютненько посидеть за кружкой пива.

---

Нашёл недавний пейзаж

Вот кусочек нашего болота в начале весны.

---

Подглядывали? Если сэр Генри вздумает подарить мне дудочку))))))

Это будет, наверное, вот это.

Продавец порылся в глубине лавки, и протянул Вам Тарку

Интересный и уникальный североамериканский инструмент. Поёт слегка похрипывая и шипя, и напоминает о водопадах и лесах Анд. Эти флейты длеают из древесины, похожей на красное дерево, они просты в освоении и весьма интересны в звучании.

Пройти тест

---

Чёрное и белое

Замечательное всё-таки сочетание.
Белый фосфор идёт чёрной собаке.
Белые кувшинки - чёрной трясине.
А одной леди, которой не лень печатать мои мемуары - узор из белых цветов на чёрном фоне.

---

Убиться об гранитный столб...

Я только что с болот. Там не дождь, там хуже. Ветер со снегом. И это конец апреля.
Снег летит отовсюду, куда не повернись. Иногда снежинки попадают в рот и оставляют на языке ощущение пенопласта.

Тревожные новости об Alter Ego...

---

Из неизученных методов устранения сэров Баскервилей

Об этом можно было бы написать монографию.
Или мемуары.
Или просто применить на практике.
Ну так вот. Пришёл тут в голову план.
Накупить шоколадных яиц, спрятать посреди Гримпенской трясины и позвать сэра Генри на традиционную пасхальную забаву.
Можно и собаку не спускать.
Большая часть яиц всё равно ей достанется.

---

Конфиденциальное хулиганство

Рассказал я как-то в дружеской обстановке Лоттику эту историю... Вот уж не ожидал, что она её запишет!
Но мне понравилось.

ДВЕ ПАРЫ БОТИНОК И ОРГВЫВОДЫ

Если бы на ботанизирке Стэплтона не оторвался ремень, эта история, наверно, так бы и не началась.
Но ремень всё-таки оборвался, и злополучная жестяная коробка ухнула на дно бочажка, мимо которого проходил энтомолог.
В данный момент в коробке ничего не было. Однако ещё вчера в ней сидел циклопидес, представлявший огромную научную ценность. Оставить такую коробку ржаветь на дне - это никуда не годилось. Стэплтон чертыхнулся и попробовал зацепить её палкой. Не зацепилось. Тогда Стэплтон, послав в Гримпенскую трясину всех производителей жестяных коробок на Британских островах и их родню до троюродных зятьёв включительно, снял ботинки и полез в воду.
Тут мимо проезжал верхом сэр Генри Баскервиль. Он с утра пребывал в бесшабашном настроении оттого, что удачно выкинул в окно невкусную овсянку, а поэтому палил в воздух из кольта и орал:
- Собака! Эй, Собака! А ну вылезай!
- Эй, наследник! - окликнул его Стэплтон. - Чем воздух сотрясать, помог бы лучше!
- А что ты там ищешь? - спросил Генри.
- Как что? - огрызнулся Стэплтон. - Бэрил, разумеется.
Реакция была предсказуемой.
- Что ж ты раньше молчал?! - заорал Генри, стащил свои ковбойские сапоги и тоже полез в бочажок.
"Во я дурак, - думал Стэплтон, шаря в воде палкой. - Надо было в Гримпенскую трясину потыкать - ухнул бы как миленький".
"Во Стэплтон дурак, - думал между тем Генри. - Щас как спасу Бэрил - она за меня замуж пойдёт, сколько ты сачком не махай".
И оба удивлялись некоторой внутренней синхронности.
А в этот самый момент с холма спустился Ватсон. И первым, что он увидел, были ковбойские сапоги сэра Генри, мирно стоявшие рядом с ботинками Стэплтона. От этого зрелища Ватсону стало не по себе. Он повертел в руках сапоги и собрался хорошенько над ними подедуктировать, как вдруг перед ним возникли две разочарованные физиономии.
- Ну как, нашёл что-нибудь? - спросил Стэплтон, снимая с уха лист кувшинки.
- Не-а, - ответил Генри, выпутывая лилию из усов. - Только жестянку какую-то. Знаешь, по-моему, тут тесновато для Бэрил. А вдруг она уже где-то в другом месте?
"Пошли в Гримпенской трясине поищем", - вертелось на языке у Стэплтона, но тут к ним, держа в каждой руке по сапогу, подскочил Ватсон и завопил:
- Ага, попались! Я так и знал, Стэплтон, что вы замышляете какую-то подлость против сэр Генри! Сейчас всё Холмсу расскажу - вон он на гранитном столбе на шухере стоит.
- С чего вы взяли? - пожал плечами Стэплтон.
- У вас на лбу написано!
Стэплтон на всякий случай провёл рукой по лбу, но обнаружил только ещё один лист кувшинки. Это придало ему уверенности. Тогда он поднял с земли свои ботинки и сказал:
- Ничего мне от Холмса не будет. В конце концов, закон пока не запрещает снимать ботинки...
- И искать Бэрил, - добавил сэр Генри. - Куда она, кстати, подевалась?
И тут Ватсон вспомнил страшное слово, которым пугали его поклонницы таланта...
- Ну хорошо же, - пригрозил он. - Запомните, Стэплтон: ещё раз увижу, как вы подбиваете на что-то сэра Генри - я сейчас же сяду и напишу... на вас... слэш!!!
- Что-о? - Стэплтон аж подскочил.
- Да-да! - торжествующе промуркал Ватсон. - В конце концов, ваши ботинки рядом с сапогами сэра Генри - это решительно наводит на размышления... Да мой издатель его с руками оторвёт!
Он повернулся и с торжествующим видом зашагал домой в Баскервиль-холл.
Стэплтон тяжко вздохнул, забрал свои ботинки и тоже побрёл домой в Меррипит-хаус.
И только сэр Генри ещё долго сидел на траве и гадал, куда подевалась Бэрил.

***
В тот же день Ватсон решил осуществить свою угрозу. Чтобы на тот случай, если Стэплтон всё-таки не уймётся, слэш был всегда под рукой. Тогда баскервильское дело можно будет считать закрытым.
Итак, Ватсон потребовал у Бэрримора побольше бумаги, съел для вдохновения тарелку овсянки и...
...и через два часа пришёл к кошмарному выводу: слэш он писать не умеет.
Но разве можно отступать после такой эффектной сцены?!
И Ватсон решил не сдаваться.
Он достал свой блокнот и перечитал все записи, включая списки покупок. Но никаких идей по поводу того, как писать слэш, там не обнаружилось.
Ватсон сел на пол и принялся вспоминать армейские анекдоты. Но в голову ничего не лезло, кроме диких мушкетов и двуствольных леопардов.
Ватсон щипал себя за усы. Ватсон бегал по потолку, приводя Бэрримора в содрогание. Ничего не помогало.
Один раз в окно заглянул Холмс, но не решился помешать творческому процессу. Вместо этого он позвал в компанию Лестрейда, чтобы не скучать, и отправился с ним на болота за каторжником Селденом. Последний, надо сказать, пребывал в расстроенных чувствах из-за того, что сэр Генри вытряхнул овсянку прямо ему на голову, и твёрдо решил уехать в Южную Америку. А пока он сидел в пещере на болотах и, глядясь в осколок зеркала, слизывал со щёк овсянку. Выйти наружу он побаивался, поскольку у входа его караулила прибежавшая на запах овсянки собака Баскервилей.
А ничего не подозревающий Ватсон сидел в углу и ломал голову, как же всё-таки писать этот злополучный слэш.
И тут под окном остановился Стэплтон. Уже с новой ботанизиркой.
- Ну, как слэш? - поинтересовался он. - Пишется?
- Честно говоря, не очень как, - печально вздохнул Ватсон. - Даже совсем никак.
- Жалко, - покачал головой Стэплтон. - А я-то хотел сэра Генри завтра на Гримпенскую трясину позвать... Но могу и подождать, если что.
- А вы... случайно не умеете писать слэш? - с затаённой надеждой спросил Ватсон. - А то, получается, я условие не выполнил. Вот вы придёте с трясины без сэра Генри - а у меня слэш не готов...
Стэплтон оценивающе посмотрел на Ватсона.
- Может, и умею, - сказал он. - А вы тогда вот что: покажите, как это вы бегаете по потолку?
Ватсон закрыл глаза и представил себе, как он останется без слэша, и им придётся сидеть в засаде у Меррипит-хауса в сыром тумане, и ждать собаку Баскервилей, и потом утром гоняться за Стэплтоном по Гримпенской трясине... и когда он всё это вообразил, то ощутил такой мощный внутренний протест, что пробежал по потолку дробной рысью.
Вот так всё и устроилось.
Стэплтон учил Ватсона писать слэш.
Ватсон учил Стэплтона бегать по потолку.
Бэрримор молчал и учился со всем этим мириться.
Сэр Генри сидел на кочке и думал, куда подевалась Бэрил.
Холмс сидел на гранитном столбе и ждал, как Селден собирается слизывать овсянку с затылка без второго зеркальца.
А Лестрейд и собака Баскервилей гонялись друг за другом вокруг бочажка, на дне которого всё ещё лежит ботанизирка из-под циклопидеса, не представляющая уже никакой научной ценности...

---

Компьютерный мульт про Собулю

---

Придётся платить Лоттику сверхурочные...

ДУШИ ПРЕКРАСНЫЕ ПОРЫВЫ

Усердное не по разуму августовское солнце зарумянило курчавый вереск на склонах холмов. Дымок от костра поднимался к небу, вплетаясь в сиреневатые сумерки.
- Ну что, - сказал доктор Мортимер, - пожалуй, сегодняшнюю прогулку можно считать удачной?
- Пожалуй, - согласился Стэплтон. Он лежал на спине, сложив руки за головой и провожая глазами похожее на мотылька облако. - Но всё же таких бабочек, как в Гримпенской трясине, я у вас нигде не видел.
- Вы там поосторожнее, знаете ли, - предупредил Мортимер.
- Вы не первый пугаете меня несчастными лошадьми. Одну-две тропинки я уже там нашёл...
Мортимер подбросил в костёр охапку пересохшего камыша.
- Да нет, дело не в этом. Вы бы лучше у сэра Чарльза спросили - он бы вам такого наговорил!
- А что, сэр Чарльз тоже знаток торфяных болот? Вот уж не подумал бы...
- Скорее наоборот. Честно говоря, он их до смерти боится.
Где-то в тростниках бухнула выпь.
- Вы ведь, наверное, уже слышали легенду о собаке Баскервилей?
- Хм... кажется. Привидение с Гримпенской трясины, да... А при чём здесь это?
- Так дело в том, что бедняга сэр Чарльз верит в эту чёртову легенду. Шутки шутками, а с заходом солнца он на болота - ни ногой.
Стэплтон многозначительно хмыкнул.
- Я, собственно, для чего рассказываю, - доктор пододвинулся поближе. - В Лондоне я изучал кое-что о фобиях. И у меня тут возникла одна идея, как помочь сэру Чарльзу.
- Ну-ну, - Стэплтон приподнялся на локте, нашаривая портсигар.
- Так вот, - увлечённо заговорил Мортимер, - в нашем случае, как мне представляется, следует лечить подобное подобным. Вот представьте себе: выходит сэр Чарльз вечером на прогулку, а к нему подбегает собака - лучше всего большая, чёрная, как в легенде - и подаёт лапу! Или просит почесать живот. Одним словом, показывает, что бояться её нечего... Стэплтон! Вы там заснули, что ли?
Стэплтон так и лежал в той же позе, со спичечным коробком в руке и незажжённой сигарой в зубах, искоса глядя туда, где над Гримпенской трясиной сгущался туман.
- А... хм... многообещающая идея, - отозвался он, выплюнул откушенный кончик сигары в костёр и закурил, пуская кольца дыма в густую вечернюю синеву.
- Вот и я говорю, - продолжал Мортимер и потрепал по ушам подбежавшего спаниеля, - жалко, что Снупи мой мелковат...

---

Туманная прощальная

Захотелось написать что-то равносильное рисунку мисс Синеглазки. Но получилось очень печально...

ТУМАННАЯ. К БЭРИЛ

Холмса чёрное нэцкэ - на лунном мерцающем диске,
Вдоль по лунной дорожке за мною собака идёт.
Я шагаю один по туманным болотам английским -
Как и прежде, знаток и хозяин тех самых болот.

Пусть инспектор строчит косяком в Скотланд-Ярд телеграммы,
Пусть за дальним столом обо мне забывают друзья -
Если в Холле моём разыграется новая драма,
В этой драме, наверно, не буду участвовать я.

Снова выпи кричат и кружатся в лиловом тумане,
От тебя в стороне и от собственной жизни вдали
Я иду, невесомый, в болотном ночном океане,
Навсегда потеряв под ногой ощущенье земли.

Завтра в сумраке алом поднимется солнце над топью,
До тебя донося обо мне запоздалую весть,
И рассказ обо мне разойдётся в ста тысячах копий,
И кошмаров в рассказе, конечно же, будет не счесть.

Пусть в последний мой час не гремит надо мной канонада,
Пусть потом Баскервили моё обживают жильё -
Я живу только раз, мне бессмертия даром не надо,
Потому что бессмертие - то же, что небытиё.

Жаль, супруга моя, что тебе я не сделался близким...
Слёз напрасно не трать, позабудешь меня без труда...
Ты представь, будто я по туманным болотам английским
Ухожу от тебя в никуда - в никуда - в никуда...

---

Последняя ламентация

Всё, завариваю кофе и выбрасываю биографов из головы. Сойти с ума, пустить себе пулю в лоб и разместиться в собачьем желудке - другим советовать они всегда готовы.
После этих ребят хочется нырнуть во что-нибудь холодное и по минимуму воняющее торфом. И не вылезать как можно дольше.

---

Биографы-Которые-Фиг-Дают-Выплыть

Это ещё не так плохо, когда один тонешь. Хуже, когда Холмс ползёт тебя спасти, изгваздает всё пузо, а толку фиг.
Знаем мы, конечно, этих спасителей.
Тёзка рассказал, что был вариант и пострашнее. И это при его-то крепких нервах! Эх, что бы мы с Собакой сделали, попадись нам этот биограф...
А вообще выплывать я люблю. И просто плавать. Только не сезон и ехать далеко.

---

Написал весеннюю ночную песню

ПЕСЕНКА-РАСКРАСКА
Исполняется во время намазывания Собаки фосфором

Я бы сказал тебе много хорошего
В тихую лунную ночь у болот.
В баночке с фосфором звёздное крошево -
К призрачной внешности очень идёт.

Вместе с сигарою послеобеденной
Я отпущу тебя в млечную даль,
Чтоб не искала ты всяких там Селденов
(Впрочем, его-то мне вовсе не жаль).

Песнею тёплою душу согрею я,
Блеска добавлю я искоркам глаз
И угощу тебя, если сумею я,
Вкусным наследником на этот раз!

---

Никто меня не любит, никто не приголубит

Всё-таки самые жуткие садисты - это даже не наши авторы.
Это рецензенты.
Сколько народу просит меня придушить... Крупным шрифтом. Удивительно, что я ещё на свободе.
Тёзке Джону повезло больше - про него вроде как добрую АУшку сложили. Надо вспомнить, что у меня в голове сохранилось из немецкого, и перевести.