Рассказал я как-то в дружеской обстановке Лоттику эту историю... Вот уж не ожидал, что она её запишет!
Но мне понравилось.
ДВЕ ПАРЫ БОТИНОК И ОРГВЫВОДЫ
Если бы на ботанизирке Стэплтона не оторвался ремень, эта история, наверно, так бы и не началась.
Но ремень всё-таки оборвался, и злополучная жестяная коробка ухнула на дно бочажка, мимо которого проходил энтомолог.
В данный момент в коробке ничего не было. Однако ещё вчера в ней сидел циклопидес, представлявший огромную научную ценность. Оставить такую коробку ржаветь на дне - это никуда не годилось. Стэплтон чертыхнулся и попробовал зацепить её палкой. Не зацепилось. Тогда Стэплтон, послав в Гримпенскую трясину всех производителей жестяных коробок на Британских островах и их родню до троюродных зятьёв включительно, снял ботинки и полез в воду.
Тут мимо проезжал верхом сэр Генри Баскервиль. Он с утра пребывал в бесшабашном настроении оттого, что удачно выкинул в окно невкусную овсянку, а поэтому палил в воздух из кольта и орал:
- Собака! Эй, Собака! А ну вылезай!
- Эй, наследник! - окликнул его Стэплтон. - Чем воздух сотрясать, помог бы лучше!
- А что ты там ищешь? - спросил Генри.
- Как что? - огрызнулся Стэплтон. - Бэрил, разумеется.
Реакция была предсказуемой.
- Что ж ты раньше молчал?! - заорал Генри, стащил свои ковбойские сапоги и тоже полез в бочажок.
"Во я дурак, - думал Стэплтон, шаря в воде палкой. - Надо было в Гримпенскую трясину потыкать - ухнул бы как миленький".
"Во Стэплтон дурак, - думал между тем Генри. - Щас как спасу Бэрил - она за меня замуж пойдёт, сколько ты сачком не махай".
И оба удивлялись некоторой внутренней синхронности.
А в этот самый момент с холма спустился Ватсон. И первым, что он увидел, были ковбойские сапоги сэра Генри, мирно стоявшие рядом с ботинками Стэплтона. От этого зрелища Ватсону стало не по себе. Он повертел в руках сапоги и собрался хорошенько над ними подедуктировать, как вдруг перед ним возникли две разочарованные физиономии.
- Ну как, нашёл что-нибудь? - спросил Стэплтон, снимая с уха лист кувшинки.
- Не-а, - ответил Генри, выпутывая лилию из усов. - Только жестянку какую-то. Знаешь, по-моему, тут тесновато для Бэрил. А вдруг она уже где-то в другом месте?
"Пошли в Гримпенской трясине поищем", - вертелось на языке у Стэплтона, но тут к ним, держа в каждой руке по сапогу, подскочил Ватсон и завопил:
- Ага, попались! Я так и знал, Стэплтон, что вы замышляете какую-то подлость против сэр Генри! Сейчас всё Холмсу расскажу - вон он на гранитном столбе на шухере стоит.
- С чего вы взяли? - пожал плечами Стэплтон.
- У вас на лбу написано!
Стэплтон на всякий случай провёл рукой по лбу, но обнаружил только ещё один лист кувшинки. Это придало ему уверенности. Тогда он поднял с земли свои ботинки и сказал:
- Ничего мне от Холмса не будет. В конце концов, закон пока не запрещает снимать ботинки...
- И искать Бэрил, - добавил сэр Генри. - Куда она, кстати, подевалась?
И тут Ватсон вспомнил страшное слово, которым пугали его поклонницы таланта...
- Ну хорошо же, - пригрозил он. - Запомните, Стэплтон: ещё раз увижу, как вы подбиваете на что-то сэра Генри - я сейчас же сяду и напишу... на вас... слэш!!!
- Что-о? - Стэплтон аж подскочил.
- Да-да! - торжествующе промуркал Ватсон. - В конце концов, ваши ботинки рядом с сапогами сэра Генри - это решительно наводит на размышления... Да мой издатель его с руками оторвёт!
Он повернулся и с торжествующим видом зашагал домой в Баскервиль-холл.
Стэплтон тяжко вздохнул, забрал свои ботинки и тоже побрёл домой в Меррипит-хаус.
И только сэр Генри ещё долго сидел на траве и гадал, куда подевалась Бэрил.
***
В тот же день Ватсон решил осуществить свою угрозу. Чтобы на тот случай, если Стэплтон всё-таки не уймётся, слэш был всегда под рукой. Тогда баскервильское дело можно будет считать закрытым.
Итак, Ватсон потребовал у Бэрримора побольше бумаги, съел для вдохновения тарелку овсянки и...
...и через два часа пришёл к кошмарному выводу: слэш он писать не умеет.
Но разве можно отступать после такой эффектной сцены?!
И Ватсон решил не сдаваться.
Он достал свой блокнот и перечитал все записи, включая списки покупок. Но никаких идей по поводу того, как писать слэш, там не обнаружилось.
Ватсон сел на пол и принялся вспоминать армейские анекдоты. Но в голову ничего не лезло, кроме диких мушкетов и двуствольных леопардов.
Ватсон щипал себя за усы. Ватсон бегал по потолку, приводя Бэрримора в содрогание. Ничего не помогало.
Один раз в окно заглянул Холмс, но не решился помешать творческому процессу. Вместо этого он позвал в компанию Лестрейда, чтобы не скучать, и отправился с ним на болота за каторжником Селденом. Последний, надо сказать, пребывал в расстроенных чувствах из-за того, что сэр Генри вытряхнул овсянку прямо ему на голову, и твёрдо решил уехать в Южную Америку. А пока он сидел в пещере на болотах и, глядясь в осколок зеркала, слизывал со щёк овсянку. Выйти наружу он побаивался, поскольку у входа его караулила прибежавшая на запах овсянки собака Баскервилей.
А ничего не подозревающий Ватсон сидел в углу и ломал голову, как же всё-таки писать этот злополучный слэш.
И тут под окном остановился Стэплтон. Уже с новой ботанизиркой.
- Ну, как слэш? - поинтересовался он. - Пишется?
- Честно говоря, не очень как, - печально вздохнул Ватсон. - Даже совсем никак.
- Жалко, - покачал головой Стэплтон. - А я-то хотел сэра Генри завтра на Гримпенскую трясину позвать... Но могу и подождать, если что.
- А вы... случайно не умеете писать слэш? - с затаённой надеждой спросил Ватсон. - А то, получается, я условие не выполнил. Вот вы придёте с трясины без сэра Генри - а у меня слэш не готов...
Стэплтон оценивающе посмотрел на Ватсона.
- Может, и умею, - сказал он. - А вы тогда вот что: покажите, как это вы бегаете по потолку?
Ватсон закрыл глаза и представил себе, как он останется без слэша, и им придётся сидеть в засаде у Меррипит-хауса в сыром тумане, и ждать собаку Баскервилей, и потом утром гоняться за Стэплтоном по Гримпенской трясине... и когда он всё это вообразил, то ощутил такой мощный внутренний протест, что пробежал по потолку дробной рысью.
Вот так всё и устроилось.
Стэплтон учил Ватсона писать слэш.
Ватсон учил Стэплтона бегать по потолку.
Бэрримор молчал и учился со всем этим мириться.
Сэр Генри сидел на кочке и думал, куда подевалась Бэрил.
Холмс сидел на гранитном столбе и ждал, как Селден собирается слизывать овсянку с затылка без второго зеркальца.
А Лестрейд и собака Баскервилей гонялись друг за другом вокруг бочажка, на дне которого всё ещё лежит ботанизирка из-под циклопидеса, не представляющая уже никакой научной ценности...
Но мне понравилось.
ДВЕ ПАРЫ БОТИНОК И ОРГВЫВОДЫ
Если бы на ботанизирке Стэплтона не оторвался ремень, эта история, наверно, так бы и не началась.
Но ремень всё-таки оборвался, и злополучная жестяная коробка ухнула на дно бочажка, мимо которого проходил энтомолог.
В данный момент в коробке ничего не было. Однако ещё вчера в ней сидел циклопидес, представлявший огромную научную ценность. Оставить такую коробку ржаветь на дне - это никуда не годилось. Стэплтон чертыхнулся и попробовал зацепить её палкой. Не зацепилось. Тогда Стэплтон, послав в Гримпенскую трясину всех производителей жестяных коробок на Британских островах и их родню до троюродных зятьёв включительно, снял ботинки и полез в воду.
Тут мимо проезжал верхом сэр Генри Баскервиль. Он с утра пребывал в бесшабашном настроении оттого, что удачно выкинул в окно невкусную овсянку, а поэтому палил в воздух из кольта и орал:
- Собака! Эй, Собака! А ну вылезай!
- Эй, наследник! - окликнул его Стэплтон. - Чем воздух сотрясать, помог бы лучше!
- А что ты там ищешь? - спросил Генри.
- Как что? - огрызнулся Стэплтон. - Бэрил, разумеется.
Реакция была предсказуемой.
- Что ж ты раньше молчал?! - заорал Генри, стащил свои ковбойские сапоги и тоже полез в бочажок.
"Во я дурак, - думал Стэплтон, шаря в воде палкой. - Надо было в Гримпенскую трясину потыкать - ухнул бы как миленький".
"Во Стэплтон дурак, - думал между тем Генри. - Щас как спасу Бэрил - она за меня замуж пойдёт, сколько ты сачком не махай".
И оба удивлялись некоторой внутренней синхронности.
А в этот самый момент с холма спустился Ватсон. И первым, что он увидел, были ковбойские сапоги сэра Генри, мирно стоявшие рядом с ботинками Стэплтона. От этого зрелища Ватсону стало не по себе. Он повертел в руках сапоги и собрался хорошенько над ними подедуктировать, как вдруг перед ним возникли две разочарованные физиономии.
- Ну как, нашёл что-нибудь? - спросил Стэплтон, снимая с уха лист кувшинки.
- Не-а, - ответил Генри, выпутывая лилию из усов. - Только жестянку какую-то. Знаешь, по-моему, тут тесновато для Бэрил. А вдруг она уже где-то в другом месте?
"Пошли в Гримпенской трясине поищем", - вертелось на языке у Стэплтона, но тут к ним, держа в каждой руке по сапогу, подскочил Ватсон и завопил:
- Ага, попались! Я так и знал, Стэплтон, что вы замышляете какую-то подлость против сэр Генри! Сейчас всё Холмсу расскажу - вон он на гранитном столбе на шухере стоит.
- С чего вы взяли? - пожал плечами Стэплтон.
- У вас на лбу написано!
Стэплтон на всякий случай провёл рукой по лбу, но обнаружил только ещё один лист кувшинки. Это придало ему уверенности. Тогда он поднял с земли свои ботинки и сказал:
- Ничего мне от Холмса не будет. В конце концов, закон пока не запрещает снимать ботинки...
- И искать Бэрил, - добавил сэр Генри. - Куда она, кстати, подевалась?
И тут Ватсон вспомнил страшное слово, которым пугали его поклонницы таланта...
- Ну хорошо же, - пригрозил он. - Запомните, Стэплтон: ещё раз увижу, как вы подбиваете на что-то сэра Генри - я сейчас же сяду и напишу... на вас... слэш!!!
- Что-о? - Стэплтон аж подскочил.
- Да-да! - торжествующе промуркал Ватсон. - В конце концов, ваши ботинки рядом с сапогами сэра Генри - это решительно наводит на размышления... Да мой издатель его с руками оторвёт!
Он повернулся и с торжествующим видом зашагал домой в Баскервиль-холл.
Стэплтон тяжко вздохнул, забрал свои ботинки и тоже побрёл домой в Меррипит-хаус.
И только сэр Генри ещё долго сидел на траве и гадал, куда подевалась Бэрил.
***
В тот же день Ватсон решил осуществить свою угрозу. Чтобы на тот случай, если Стэплтон всё-таки не уймётся, слэш был всегда под рукой. Тогда баскервильское дело можно будет считать закрытым.
Итак, Ватсон потребовал у Бэрримора побольше бумаги, съел для вдохновения тарелку овсянки и...
...и через два часа пришёл к кошмарному выводу: слэш он писать не умеет.
Но разве можно отступать после такой эффектной сцены?!
И Ватсон решил не сдаваться.
Он достал свой блокнот и перечитал все записи, включая списки покупок. Но никаких идей по поводу того, как писать слэш, там не обнаружилось.
Ватсон сел на пол и принялся вспоминать армейские анекдоты. Но в голову ничего не лезло, кроме диких мушкетов и двуствольных леопардов.
Ватсон щипал себя за усы. Ватсон бегал по потолку, приводя Бэрримора в содрогание. Ничего не помогало.
Один раз в окно заглянул Холмс, но не решился помешать творческому процессу. Вместо этого он позвал в компанию Лестрейда, чтобы не скучать, и отправился с ним на болота за каторжником Селденом. Последний, надо сказать, пребывал в расстроенных чувствах из-за того, что сэр Генри вытряхнул овсянку прямо ему на голову, и твёрдо решил уехать в Южную Америку. А пока он сидел в пещере на болотах и, глядясь в осколок зеркала, слизывал со щёк овсянку. Выйти наружу он побаивался, поскольку у входа его караулила прибежавшая на запах овсянки собака Баскервилей.
А ничего не подозревающий Ватсон сидел в углу и ломал голову, как же всё-таки писать этот злополучный слэш.
И тут под окном остановился Стэплтон. Уже с новой ботанизиркой.
- Ну, как слэш? - поинтересовался он. - Пишется?
- Честно говоря, не очень как, - печально вздохнул Ватсон. - Даже совсем никак.
- Жалко, - покачал головой Стэплтон. - А я-то хотел сэра Генри завтра на Гримпенскую трясину позвать... Но могу и подождать, если что.
- А вы... случайно не умеете писать слэш? - с затаённой надеждой спросил Ватсон. - А то, получается, я условие не выполнил. Вот вы придёте с трясины без сэра Генри - а у меня слэш не готов...
Стэплтон оценивающе посмотрел на Ватсона.
- Может, и умею, - сказал он. - А вы тогда вот что: покажите, как это вы бегаете по потолку?
Ватсон закрыл глаза и представил себе, как он останется без слэша, и им придётся сидеть в засаде у Меррипит-хауса в сыром тумане, и ждать собаку Баскервилей, и потом утром гоняться за Стэплтоном по Гримпенской трясине... и когда он всё это вообразил, то ощутил такой мощный внутренний протест, что пробежал по потолку дробной рысью.
Вот так всё и устроилось.
Стэплтон учил Ватсона писать слэш.
Ватсон учил Стэплтона бегать по потолку.
Бэрримор молчал и учился со всем этим мириться.
Сэр Генри сидел на кочке и думал, куда подевалась Бэрил.
Холмс сидел на гранитном столбе и ждал, как Селден собирается слизывать овсянку с затылка без второго зеркальца.
А Лестрейд и собака Баскервилей гонялись друг за другом вокруг бочажка, на дне которого всё ещё лежит ботанизирка из-под циклопидеса, не представляющая уже никакой научной ценности...
