Да и вообще недавние холода практически не сказались на красотах научной флоры. Разве что бабочек было очень мало - буквально несколько белянок. Зато цветы спешат раскрыться навстречу вернувшемуся теплу. Орхидеи, в частности, в лице венериных башмачков уже зацвели. В подборке с ними кремовые облака покровных флоксов. В тени уже начинают отцветать тяжёлые кисти сирени и раскрываются первые звёздочки ломоносов. На открытых клумбах горят всеми красками тюльпаны, маки и пионы. В одном пионе притаилась всенепременная бронзовка, но, боюсь, на фото она может не получиться. А под деревьями прячутся лесные знакомые.
Зато орлёнку Авелю всё в новинку. (Приготовьтесь, он с нами ещё на 32 мая едет!) Он отлично смотрится на моей камере, на камнях японского садика и на охоте за дроздом, который прилетел к прудику напиться. Но дрозда трогать нельзя! Кто ещё прострекочет у серого камня, когда заходящее солнце бросит последний луч на дверную скважину?
Зато орлёнку Авелю всё в новинку. (Приготовьтесь, он с нами ещё на 32 мая едет!) Он отлично смотрится на моей камере, на камнях японского садика и на охоте за дроздом, который прилетел к прудику напиться. Но дрозда трогать нельзя! Кто ещё прострекочет у серого камня, когда заходящее солнце бросит последний луч на дверную скважину?
Надпись на память оставил Сент-Ив. Потому что по-французски же.
