По правде говоря, Руперт не боится быть самым разным - рыжим и серым, трогательным, дерзким и уморительно смешным (как на фото 2), и даже похожим на Майкла. Их теперь двое в длинных кисточках, так что перепутать кистеушиков не сложнее, чем Руди и Ронни, которые как раз пока щеголяют гладкими ушами. А ещё он не боится, когда я его, сидящего в кормушке, глажу по спинке и по головке между ушей. Какая же мягкая его зимняя шинель! И всё было бы замечательно, если бы граф не кидался на Флавию. Она, бедняжка, всё так и бегает в осеннем "пальтишке", как маленький пятнистый оленёнок. Возможно, я её и принял за Ватсона в прошлый раз, или он тоже такой пегий. (Скорее всего - ещё недавно пятнышками щеголяли Лютик и Марио.) Что за безобразие - мать семейства не может позволить себе шубу! Руди Пятый слинял, одна надежда на Рональда, который тоже прибегал за орехами, трогательно присаживался у моих туфель и однажды даже прыгнул на руку. И Руперта, кстати, отгонял. В подборке парочка вместе.
Но самый трогательный момент произошёл с гаичкой Гаем. Вот стоило мне вернуться к привычному каштановому цвету, как маленький философ сличил меня со словесным портретом, прыгнул на ладонь и склюнул семечку. Я так и не решился его снять, даже когда он подлетал позже - раз или два. Побоялся рушить столь хрупкую материю, как доверие Гая. И как будто в знак этого доверия в самой гуще шиповника раскрылся яркий поздний цветок. Хоть у меня и замёрзли руки, я не смог пройти мимо.