...бывший директор школы "Сент-Оливер" в графстве Йоркшир. Нет, когда я вижу детей, я не теряю последний рассудок и не распространяюсь на тему "так бы и съел". Это прерогатива Бэрил. Просто я считаю, что некрасивых детей не бывает. Хорошенький вообще был повод поднимать пургу...
То, что с 1 декабря - это само собой. А у нас в Девоншире она начинается с тумана. Сегодня такой туман, что только Боськам в нём и бродить. А всё-таки переведу и я свой дневник на зимнюю гамму.
В субботнее утро Джек решил дать себе поблажку и понежиться в постели допоздна (с учётом того, что вечером в пятницу они с Мортимером засиделись над интересным черепом и не менее интересной бутылкой коньяка), но состояться этому плану было не дано. Часов в десять утра кто-то принялся настойчиво барабанить зонтиком в оконное стекло. - Чего... - Джек, которому снилось, как он прячется от Холмса в большом сундуке, сунул голову под подушку. Но звук никуда не делся. После третьей очереди энтомолог сполз с кровати и, протирая глаза, подошёл к окну. Внизу стояла Лора с тяжеленной корзинкой сельхозинвентаря. - Джек! - окликнула она. - Ты там встал? Уже десять часов! - Ну и что, что десять? - Мы же договаривались! - Ах, ну да... - Стэплтон почесал в затылке и поспешно присел, чтобы Лора не увидела его пижаму. - Я уже встал, и кофе попил, собираюсь и бегу. - А ты спорт любишь? - спросила по дороге Лора. - Предлагаешь пробежаться? - отозвался Стэплтон, зевая в весь рот. - Я и так за бабочками целый день бегаю - меня с болот веником выгоняли! Или поплавать в луже? - Ну что ты всё - лужа, лужа! Надо радоваться, что они у нас есть. Вот ты ходишь, ловишь бабочек, видишь эти самые лужи, а потом всё, придёт Холмс - и их не будет, понимаешь? - Опять говорильня, - буркнул любитель болот. До лощины имени Хьюго, посреди которой торчали два гранитных столба, добрались без разговоров. - По-моему, - Стэплтон огляделся, - Хьюго слопали вот тут, - и ткнул пальцем в то место, где растительности было поменьше. - А по-моему, - подловила его Лора, - ты всегда говорил, что его слопали вот тут, - и показала туда, где поднимались целые заросли камышей. - Ну зачем их выпалывать? - Стэплтон даже огорчился. "Ой, неужели действует? - подумала Лора. - Он думает о чём-то, кроме наследства! Котёночек мой бедный..." - Ты тоже заметил, какое чудесное состояние болот? - обрадованно начала она ему впаривать. - Ни море, ни суша, размытые полутона... Тебе ведь нравится, как лягушки квакают? И посмотри, какая прелесть! - тут Лора набрала полную горсть бурой камышовой пыльцы и фукнула в лицо Стэплтону. - Ах, ты так? - Джек подбежал и выстрелил камышом в Лору. - Ну, держись! Призрак съеденного Хьюго наблюдал из-за гранитного столба за задорно хохочущим потомком. Он-то прекрасно знал, что съели его не в камышах и не в траве, а аккурат под гранитным столбом, на курчавом вереске... но счёл за благо не портить обедню.
Домой Стэплтон вернулся нагруженный книгами. Сил на то, чтобы почитать их, уже не оставалось. Поэтому на следующее утро, сварив себе кофе, натуралист опять забрался под одеяло и погрузился в их изучение. Но то ли книги плохо сочетаются с кофе, то ли голова спросонок ничего сложнее кофе не варит - только между третьей и четвёртой страницей Джек начал неудержимо зевать. "Так дело не пойдёт, - сказал он себе. - Перейдём... как там говорила Лора? - к практической части. Давай разбираться, что в моей жизни хорошего без наследства. Ну и что у меня без наследства остаётся? Одни болота. А что, - начал рассуждать энтомолог, не глядя зашвырнув книгу под кровать, - чем не преимущество? Я знаток торфяных болот. Разве неправда? Да я вообще хозяин болот! - раззадорился он. - Мне все тропинки знакомы. Хожу где хочу, хоть с закрытыми глазами. Да я... я вообще Иван Сусанин!" Тут до Стэплтона с опозданием дошло, что сравнение попалось не очень-то удачное, ибо кончил Сусанин плохо (какой интерес быть памятником? Да и оперой не лучше). "Мда, что-то я переборщил, - он поскрёб в затылке. - Так, что у нас ещё есть? Бэрил. Ну и какие от Бэрил преимущества? - тут Джек некстати вспомнил про сэра Генри. - Только рожки. Рожки-рожки... как у козерожки". Козерожка энтузиазма не внушала. - Галиматья, - резюмировал мистер Джек, нашаривая под кроватью тапки. - Если честно, пропаду я без наследства. То есть уже пропадаю. Пропадать без наследства в четырёх стенах было скучно, и Стэплтон выполз погулять на болота. Как на грех, день выдался совершенно неподходящим для того, чтобы увидеть преимущества жизни без баскервильского миллиона. В первую очередь мешал туман. "Ну и Девоншир, - невесело думал Стэплтон, шагая по тропинке вдоль Гримпенской трясины. - Глазу не за что зацепиться. Ни сучка, ни задоринки, ни бугорка, ни впадинки... - тут он споткнулся и едва не угодил в глубокую лужу. - За что же так, за что умных английские законы обижают?" Как раз в этот момент мимо проскакал верхом сэр Генри. "Ну, а что хорошего в этом, с позволения сказать, родственничке? - машинально спросил себя порядком обрызганный натуралист. - Не считая того, что по нему легенда плачет?" И тут в голове находчивого любителя бабочек родился поистине гениальный план... "Не всё же Лоре на мне отыгрываться", - сказал он себе и окликнул родственника: - Эй, сэр Генри! Куда так скачете? От собаки, небось, удираем? - Не к ночи будь помянута, - проворчал сэр, - особенно без виски. Вы у миссис Мортимер часом не спрашивали - вдруг есть легенда, как от неё избавиться? - Избавиться - навряд ли, - мысленно потирая руки, ответствовал Джек, - а вот понравиться ей вам вполне под силу. - Да ну?! - сэр Генри заглотил наживку с крючком и без закуси. - Это как это? - Это целая наука, - припоминая Лорины разглагольствования, неспешно начал объяснять Стэплтон, - аутотренинг называется. Значит, вы должны стать аппетитнее... э-э, я хотел сказать - понравиться собаке Баскервилей. Для этого нужно: а) заняться собой. На Боськин вкус... шубу больше не носите, от неё изжога бывает. Усы выщипните. - Чтобы было, как на портрете Хьюго? - уточнил Баскервиль. - А... возможно. Теперь: б) завязывайте-ка с виски и переходите на овсянку. - Это ещё почему? - А Боське не очень нравятся горячие канадские мужчины. Тем более пьющие. Генри разевал рот, как кукушонок в гнезде. Стэплтон был на седьмом небе от осознания своей невероятной находчивости.