Вызов брошен!

МАЛЕНЬКАЯ ЗАДИРИСТАЯ БАЛЛАДА
К Николасу Клэю (на иллюстрации) точно присоединились бы Мортон Лоури, Кристофер Рэйвенскрофт, практически все Alter Ego из комиксов, да и Олег Янковский - ведь его Холмс самый добрый



Вновь Хьюго, как по нотам,
Ведёт игру свою -
Мы с Холмсом на болотах
Опять сошлись в бою!

Поговорим о деле,
Причём начистоту:
Ужели б вы сумели
Разбить мою мечту?
Хотя со мной собака,
Не буду врать, однако -
Я верю в вас, пардон за прямоту!

Уж коли влез в трясину,
Достаточно забот!
Крошить батон на псину
Не станете? Ну вот!

Поговорим о деле,
Причём начистоту:
Ужели б вы сумели
Разбить мою мечту?
Хотя со мной собака,
Не буду врать, однако -
Я верю в вас, пардон за прямоту!

---

Контрольная вылазка

Легенда о Джан Ку, безусловно, внесла нечто новое в теорию охоты на сэров. Но сейчас не её время. Будем действовать по старинке, как собирались. Хотя погода стоит такая изумительная, что тумана в пятницу мы вряд ли дождёмся. Небо искрится голубым, аж глазам больно.
Воспользовавшись удачной погодой, я совершил контрольную вылазку в заветные камыши. Тропинка стала скользкой, но если не зарядят дожди... впрочем, не буду забегать вперёд. Для всех у меня уже на завтрашний вечер заготовлено шикарное алиби - билеты на концерт.

И я знаю, чего вам давно не дарил, дорогие читатели

Нестрашный и золотой октябрь:


Нет, вы видели когда-нибудь столько синевы? Джан Ку, Генри!


Sapienti sat


Последние плоды осени. Заросли по ту сторону плотины:

---

Циклопидес крылышками

У меня к празднику накопилось несколько песен. Чтобы не обрушивать их сразу на вас, сделаю, как в творческий юбилей - по одной в день

АУТОТРЕНИНГ ДЛЯ БЭРИЛ



Хорошо, когда в Гримпене есть
Холл, природа, легенда, девица,
Но для Гримпена главная честь -
Когда Джек там решил поселиться.
Так что надо лишь чуть потерпеть,
Если сэру приспичит влюбиться...

А бабочка крылышками бяк-бяк-бяк-бяк,
А за ней по кочкам я прыг-прыг-прыг-прыг,
А сэра Генри Босенька шмяк-шмяк-шмяк-шмяк,
Ам-ням-ням-ням да и шмыг-шмыг-шмыг-шмыг!

Ты мой ангел, ты мой идеал,
Ты моя боевая подруга!
Я тебе хоть когда-нибудь врал?
(Призываю в свидетели Хьюго!)
Так что, если уж я обещал,
Холл достанется нам по заслугам!

А бабочка крылышками бяк-бяк-бяк-бяк,
А за ней по кочкам я прыг-прыг-прыг-прыг,
А если с Холмсом встретимся - шмяк-шмяк-шмяк-шмяк,
Буль-буль-буль-буль да и шмыг-шмыг-шмыг-шмыг!

---

По случаю Баскервильской недели

Я обещал пластинку. Первая попытка написать радиопьесу, не бейте микрофоном по голове!
Кроссовер с пластинкой много чьего детства "Волшебные башмаки".

БАШМАКИ СЭРА БАСКЕРВИЛЯ

Сторона 1

Артур Конан Дойл, он же АКД: Шагает Джек Стэплтон по болотной тропинке, помахивает сачком для бабочек. На голове у него соломенная шляпа, через плечо висит ботанизирка, а в ботанизирке вместо бабочек — два башмака, завёрнутых в номер «Таймс»: один коричневый, а другой чёрный.

Джек (поёт):
От восхода до заката
Мне укажут вешки путь —
Значит, должен я когда-то (2)
Добрести куда-нибудь!

В Девоншире холлов много,
Но хочу найти я тот,
Где, как Боська у порога, (2)
Нас удача верно ждёт!

(Музыка смолкает)

Джек: Какая-то собака сидит у поворота дороги… Чёрная. И без ошейника. Вот бы мне такую!.. А может, удастся её подманить? (Свистит)
Боська (встревоженно): Грр?
Джек: Ну, ну, полегче, я не кусаюсь. Здравствуй… э-э… Боська!
Боська (грудным, но, несомненно, девичьим голосом): А как ты узнал, что меня зовут Боська?
Джек: А, значит, тебя в самом деле зовут Боська? Это ж элементарно. Ну какая ещё собака будет сидеть без ошейника у поворота Гримпенской дороги? Баскервильская, значит, Боська. А я Джек Стэплтон. (Пауза) Только чего это ты всё дрожишь да по сторонам оглядываешься, такая большая? Обидел кто?
Боська (торопливо): Что ты, тебе показалось… А скажи, не встречался ли тебе инспектор Скотланд-Ярда?
Джек (готов рассмеяться): Кто-кто?
Боська: Такой самоуверенный, с револьвером в заднем кармане брюк.
Джек: Нет, тьфу-тьфу-тьфу, не встречался. А что?
Боська: Да нет, я просто так спросила. (Издаёт свистящий звук, похожий на хихиканье) А почему у тебя башмаки разные?
Джек (сконфуженно): Как так разные? Вроде когда из дому выходил, одинаковые были.
Боська: Сразу видно, что ты не собака. Я про те, которые ты в коробке несёшь. От одного пахнет коричневой ваксой, а от другого чёрной.
Джек (открывает коробку — лязгает крышка): А ведь верно, разные! (Шуршит газетой) Я их сегодня утром из болота сачком выловил. (Украдкой вздыхает) Сачок да ботанизирка — вот и всё, что мне отец в наследство оставил. А ведь здесь у меня и настоящее наследство есть, только кто ж мне его отдаст!..
Боська (принюхивается): Что-то они мне напоминают… А можешь их примерить?
Джек (подумав): Почему бы нет? Не зря ведь они мне подвернулись… Только чур, молчок! Ещё соседи засмеют. (Кряхтение, поскрипывание кожи) Вот так… Теперь чёрный… (С радостным удивлением) Ты смотри! Словно по заказу на меня пошиты! Даже жаль, что разные. Теперь попробую, крепкие ли они. А то, может, совсем размокли в болоте? Ну-ка… раз, два, три! (Притопывает)

(Весёлая кельтская музыка)

Джек: Ой! Что такое?! Чёрт, куда это вы меня несёте?!
Боська: Гав-гав! Подожди!

АКД: Жаль, вы не видите, что случилось! Стоило Джеку притопнуть ногой в чёрном башмаке, как ноги сами понесли его по тропинке — вперёд и вперёд, пока не остановились на гребне лощины, посреди которой торчали два гранитных столба.

Боська (восторженно): Гав-гав! Тяф-тяф!

(Музыка смолкает)

Джек: Уфф! Где это мы? (Переводит дыхание) В лощине сэра Хьюго… Вот так башмаки!.. Да с ними куда хочешь попасть можно! Ну, Боська, вот теперь я наконец уведу Лору у Джеффри Лайонса!
Боська: Не отвлекайся, Джек! И вообще чужих жён уводить нехорошо, про это легенда есть.
Джек (бесшабашно): Подумаешь, легенда… Я этому Лайонсу ещё и в живот наподдам! Ну, башмаки, не подкачайте теперь — вперёд, в Кумб-Треси! Раз, два, три!

(Быстрая и как будто недовольная музыка)

Джек: Эй! Не туда! Я же сказал, мне в Кумб-Треси надо!
Боська: Джек! Куда ты? Гав-гав!

(Голоса обоих удаляются)

АКД: Только сделал Джек шаг в направлении Кумб-Треси, как ноги понесли его совсем в другую сторону, не разбирая дороги… (с усмешкой) прямо к Гримпенской трясине!

(Шлёпанье ног)

Джек: Сто-оп! Здесь же никому не… (громкий плеск) пройти-и!

(Музыка обрывается)

Боська (испуганно): Ой, Джек!
Джек (фыркает, отплёвывается): А-а-а! Помогите!
Боська: Ха-ха! А башмаки-то и впрямь непростые! Уж чему они научат, так это честности… ой, я хотела сказать, не отвлекаться на пути к цели! Ну ладно, хватайся за мои задние лапы, я тебя вытащу.
Джек (обиженно): Вытащила одна такая… Честности все учить горазды! (Кряхтит) Сам выберусь. Уфф… ну вот.
Лестрейд (издалека, противным самодовольным голосом): Эй, ты, натуралист! Ну ты, тебе говорю!
Джек: А вы, значит, сыщик, раз угадали, что я натуралист? Кстати, как вы догадались?
Лестрейд: Ну кто же ещё, кроме натуралиста, по доброй воле в трясину полезет? Не видел ли ты тут собаку, чёрную, которая ещё светится в темноте?

АКД: Джек изумлённо захлопал глазами: вместо Боськи перед ним на кочке стоял инспектор Скотланд-Ярда, и брюки у него сзади подозрительно топырились.

Джек (оскорблённо): Издеваетесь? Я столько не выпью! (Вполголоса, сам с собой) Да, но где же…

АКД: И в самом деле, где же Боська? Точно в трясину провалилась. Джек во все глаза уставился на инспектора, а тот, в свою очередь, как заворожённый, уставился на башмаки Джека. И было отчего! Башмаки блестели как новенькие, словно Джек и не принимал водные процедуры в болоте — один коричневый, а другой чёрный.

Лестрейд: Где-то я видел эти башмаки… А ну дай посмотреть!
Джек: Ещё чего!
Лестрейд: Давай-давай! Всё по закону, под расписку. Вот, сейчас же и выпишу. (Скрипит карандаш) Ты что, не хочешь помочь следствию?
Джек: А мне как быть? Мои ботинки на дороге остались!
Лестрейд: Смотри, будешь упрямиться — сдам в участок! Такие башмаки как раз пропали из отеля «Нортумберленд». А это дело оч-чень нехорошее и опасное, на кону миллион! Снимай, снимай, бери расписку! (Джек неразборчиво протестует, Лестрейд довольно хмыкает) Проведём следственный эксперимент… Гляди-ка — они мне в самый раз!

(Мелодия джиги)

Лестрейд (в панике): Что за чертовщина?! Стойте! Стойте!
Джек: Ха-ха! В этих башмаках, оказывается, можно и джигу сплясать. И правильно, мистер инспектор, а то вы слишком серьёзны! Ай да башмаки!.. Нет уж, в несгораемом шкафу для вещдоков им точно не место.
Лестрейд: А-а! Выключите меня! Сил моих больше нет… Ох!

АКД (смеётся): И приземлился в колючий-преколючий терновый куст.

(Музыка смолкает, Лестрейд причитает, Джек заливисто хохочет)

Лестрейд: Проклятые башмаки!
Джек (с укоризной): «Проклятые»! Ничего вы не понимаете в фольклоре.
Лестрейд: Забирай их! В ориентировке ни слова не было про волшебные свойства. О-хо-хо…
Джек: Всё-таки лучше их поберечь. Спрячу обратно в ботанизирку… вот так. Похоже, неспроста они ко мне попали.
Лестрейд (удаляясь): Ну, погоди, проклятая псина! Я докажу, что ты за всем этим и стоишь! О-хо-хо…
Боська: Ой, Джек! Ты не утонул!
Джек: А, это ты, Боська? А я уж испугался, что ты тоже в трясину провалилась. С чего тебе понадобилось прятаться в сараюшке от этого надутого инспектора?
Боська: Я пока не могу объяснить. Но если Лестрейд меня поймает… он набьёт меня опилками и выставит в музее Шерлока Холмса на Бейкер-стрит!
Джек: Шерлок Холмс… Постой, не тот ли знаменитый сыщик? Так зачем его бояться — он вроде джентльмен?
Боська: Джентльмен-то джентльмен, но если ему станет скучно — пиши пропало. А вот почему меня хотят набить опилками — сейчас я тебе сказать не могу. Хотя ты очень славный, настоящий Баскервиль. (Издаёт тот же свистящий звук) Но как же этот Лестрейд здорово отплясывал в твоих башмаках!.. (После паузы, грустно) Ну, прощай. Мне надо идти.
Джек: Куда ты?
Боська: В сердце Гримпенской трясины. Только не ходи за мной, я пойду звериными тропками.
Джек: Постой, я могу тебе чем-нибудь помочь? Я не дам набивать тебя опилками!
Боська: Сначала прими ванну и переоденься в сухое! А потом… может, ещё увидимся. (Удаляясь, звонко) Прощай, Джек!
Джек (задумчиво): До встречи, Боська!

АКД: И Джек отправился домой, в Меррипит-хаус.
А вечером того же дня, прихватив с собой волшебные башмаки, он подошёл к воротам Баскервиль-холла. На дне круглой лощины, окружённой чёрными елями, стоял величественный замок с двумя островерхими башнями и ажурной чугунной оградой.

Джек: Вот оно, моё наследство… Ну что ж, башмаки, может, вы мне хоть замок добудете? Коричневый… теперь чёрный… Ого!

(Мелодия джиги)

Джек: Вот это да! Башмаки словно обрадовались, что я их сюда принёс — сами в пляс пустились! Так, куда это мы приплясали? Тисовая аллея… павильон… Но почему здесь всё так мрачно? Стекло разбито, и пахнет лекарствами… Невесёлое местечко. Эге! Кто-то сюда идёт. Да это ж миссис Бэрримор! Грустная какая, и голову повесила. А ну-ка, мэм, выше нос! Спляшем, Пэгги, спляшем!
Миссис Бэрримор: Наконец-то! Хоть кто-то рад моей овсянке!
Джек: Ага! Глазки сразу повеселели. Интересно, что это она мне принесла?

(Музыка смолкает)

АКД: Усталый Джек сел прямо на пол, вытянул ноги и снял шляпу. А миссис Бэрримор поставила дымящуюся кастрюльку на столик, сняла крышку, и в павильоне запахло овсянкой.

Джек: Ну что ж! (Потирает руки) Бесплатный ужин в родовом поместье — неплохо для начала. Спасибо, миссис Бэрримор! Вот заморю червячка, а там…

(Громкий звук ошибки в Windows)

Джек: Что такое? Башмаки словно прилипли к полу! Не могу же я есть стоя из горячей кастрюли!

АКД (хитрым голосом): Скажу вам по секрету: волшебные башмаки терпеть не могли овсянку!

Миссис Бэрримор (сердито): Опять привередничаешь, братец? Ничего другого у меня нет! Муж ради тебя ночами не спит, светит свечой в окошко, а ты нос воротишь? Можно подумать, тебя в каторжной тюрьме лучше кормили!
Джек: Эй, похоже, вы обознались! Я никогда не сидел в каторжной тюрьме.
Миссис Бэрримор: Ох, и правда, обозналась! Подумать только, сэр, вы такой же милый и кудрявый, как мой несчастный брат Селден… (Взволнованно, быстро) Муж идёт, да не один, а с этим ужасным инспектором. Уходите подобру-поздорову! (Удаляющиеся шаги)
Джек: Легко сказать — «уходите», когда башмаки не пускают! Или… нет, смотри-ка, отлепились. (Переступает ногами, скрипит дверь)
Бэрримор (строго): Что вы здесь делаете, сэр? Или не видите — в павильоне ремонт!
Джек (подчёркнуто невинным голосом): Извините! Я случайно сюда забрёл…
Бэрримор (смягчаясь): Разве вы не читали объявления на воротах? Мы не пускаем в замок посторонних! Инспектор Лестрейд запретил беспокоить сэра Генри. Ему и так нелегко после смерти дядюшки, добрейшего сэра Чарльза. Так что, прошу вас, сэр, не задерживайтесь.
Джек: Хорошо-хорошо. (Сам с собой) Спрячусь-ка вон за тем тисом.

Переверните пластинку!

Сторона 2

Бэрримор: А, вот и вы, инспектор Лестрейд! Ну как, нашли вашу страшную собаку?
Лестрейд: Ох, и не говорите, Бэрримор! С самого утра мотаюсь по всему болоту, как распоследний констебль — и даже следов не попалось. Чудные у вас места, Бэрримор, и народец ох чудной! Сегодня, представляете, какой-то малый с сачком и ботанизиркой прямо у меня на глазах вылез из Гримпенской трясины! Ну не чокнутый ли? У него ещё башмаки были разные — один коричневый, а другой чёрный.
Бэрримор (обеспокоенно): Как-как вы сказали?.. Скверное дело, очень скверное.
Лестрейд: Что же тут скверного?
Бэрримор: А вы разве не знаете? В легенде говорится, что предок Баскервилей, сэр Хьюго, был загрызен на болотах…
Лестрейд: Ну да, той собакой, которую я ищу, а что?
Бэрримор: Так вот, Хьюго в тот день с пьяных глаз надел разные башмаки.
Лестрейд: Разные?
Бэрримор: Один коричневый, а другой чёрный. С тех пор говорят, что разрозненные башмаки приносят Баскервилям несчастье.
Лестрейд: Несчастье?
Бэрримор: А моя жена как раз по ошибке отдала своему брату вместо двух старых чёрных башмаков один чёрный и один коричневый! Вот мы теперь и боимся за сэра Генри.
Лестрейд: Значит, так: объявляю осадное положение! Сэра Генри охраняем, виски подливаем — проклятье не пройдёт! Я на него капкан поставлю!

(Голоса стихают)

Джек: Так вот что за башмаки мне достались! Впрочем, пока, они, кажется, на моей стороне… Но сперва надо спасти Боську! (Вздыхает) Эх, да разве отыщешь её ночью в болоте! Пойду назад к воротам. (С усилием) Ну и денёк выдался — ноги еле идут!

(Звук ошибки)

АКД: Башмаки на его ногах превратились в пудовые гири…

Джек: Срежу через сад, так быстрее получится.

(Звук ошибки)

АКД: Башмаки словно в трясине завязли!

Джек: А может, через калитку в середине ограды?

(Весёлая музыка)

АКД: У башмаков словно крылья выросли! Одним прыжком Джек оказался по ту сторону невысокой калитки, и ноги сами понесли его по болоту.

Джек: Какие умные башмаки!.. Лучше меня знают, что мне надо.

АКД: Башмаки снова вывели Джека в знакомую лощину и спустились по извилистой тропинке к подножию двух гранитных столбов. Полная луна ярко освещала болота. Джек осмотрелся и прислушался…

(Жалобное поскуливание и подвывание)

Джек: Боська!
Боська: У-у-у! Кто тут?
Джек: Это я.
Боська: Ой, Джек…
Джек: Ты только не пугайся, но инспектор Лестрейд поставил на тебя капкан!
Боська: Я знаю. Я боялась, что ты не придёшь…
Джек: Ну разве я могу тебя бросить?! А если ты о наследстве — никуда оно от меня не денется, подождёт.
Боська: … и я не успею рассказать тебе о волшебных свойствах башмаков.
Джек: Ну, кое-что я уже понял…
Боська: Волшебными они стали после того, как каторжник Селден выбросил их в болото. Но сделал он это совсем не случайно! Ведь главный секрет вот в чём…

АКД: И Боська поведала Джеку, о чём на самом деле рассказывалось в фамильной легенде и при чём тут инспектор Лестрейд. Джеку сразу захотелось куда-то бежать, кому-то наподдать…

Джек: Эх, если бы Холл был уже мой, я бы прописал этому Лестрейду хороший заряд из тростестрела! Но нельзя же просто взять и объявить его своим, верно?.. А что, если… Что, если растолковать всё самому сэру Генри?
Боська: Что ты, Джек… Он пьёт не просыхая, до него не достучаться!
Джек: Тогда его надо вытрезвить! Готов спорить, мои башмаки и с этим справятся — недаром же они попали в руки именно ко мне! Ты жди меня за калиткой, а я отправляюсь прямо в Холл!

АКД: И не успел Джек опомниться, как волшебные башмаки сами понесли его по тропинке — мимо гранитных столбов, мимо заброшенной каменоломни, мимо спящего Гримпена, — прямо к воротам Баскервиль-холла. Двери оказались на запоре, но один хозяйский пинок волшебных башмаков — и створки распахнулись. Джек стрелой взбежал по лестнице и оказался в просторной столовой. Во главе стола сидел сэр Генри Баскервиль и печально прихлёбывал виски без содовой. Ему прислуживал Бэрримор, а справа развалился в кресле инспектор Лестрейд из Скотланд-Ярда. Только теперь его револьвер лежал на столе, рядом с тарелкой. А над столом висел портрет Хьюго Баскервиля в полный рост. Один башмак был раскрашен коричневой краской, а другой — чёрной!

Джек: Добрый вечер, джентльмены!
Генри (не вполне трезвым голосом): Вы кто?
Лестрейд (Генри, театральным шёпотом): Да тот самый, ненормальный, из Гримпенской трясины. Вы только посмотрите — явился в гости без приглашения, да ещё в разномастных башмаках! Может, в участок его сдать?
Генри: Ну, ну, инспектор, зачем в участок? Пусть выпьет с нами и идёт своей дорогой…
Джек: Хватит киснуть, любезный сэр! А ну-ка, башмаки, выручайте… раз, два, три!

(Мелодия кантри)

Лестрейд: Сэр Генри, это никуда не годится! Кто мне говорил, что вас проклятье одолело и носу на болота нельзя высунуть! А вы пускаете в дом кого попало да ещё приплясываете с ними…
Генри: Да-да, помню, безопасность и всё такое… Но это же мой любимый танец! Я и не знал, что в здешнем болоте хоть кто-то умеет танцевать кантри! Бэрримор! Несите губную гармошку! А подыграть можете? (В музыку вплетаются трели губной гармошки) Красота! Блеск!

(Музыка смолкает)

Генри: Вот спасибо, повеселили! Я будто вернулся из этой мрачной дыры домой, в Канаду! Садитесь, выпейте с нами, мистер… э-э…
Джек: Джек Стэплтон. Только я не пью. Знаете, у нас на болотах столько чудес, что их и без выпивки можно увидеть!
Генри: А ты славный парень. Ведь ты не против перейти на «ты»? И заходи ко мне почаще, ладно? И вот ещё что: у тебя сестры нет?
Джек (сам с собой): Э-э, пора менять тему. (Громко) Может, лучше споём? Мне как раз пришла на память отличная застольная!
Лестрейд: А говорил — не пьёт…
Генри: Бэрримор, кофе!

(Под проигрыш звякают чашки и ложки, льётся кофе)

Джек (поёт):
В парчу и бархат разодет —
Не зря, не зря, не зря, —
Висел над лестницей портрет,
Похож не на Генря.

Портрет фамильный сэр берёг —
На нём ведь предок всё же!
Но гость явился на порог,
Но гость явился на порог,
Ну кто бы мог, подумать мог —
На Хьюго так похожий!

Лестрейд: Нет, какова наглость!
Генри (пьёт кофе): А мне нравится. Наводит на всякие мысли — только не знаю, на какие…
Лестрейд: Ну, знаете ли! Если вы и петь собираетесь через мою голову, я… я снимаю с себя всякую ответственность! А уж тем более за использование волшебных башмаков!
Генри: А вы не снимайте, инспектор, а наоборот, наденьте. Испытайте их на себе, вы же сюда приехали меня оборонять!
Джек (подчёркнуто любезно): Пожалуйста, мистер Лестрейд. Вот вам башмаки.
Лестрейд (мрачно): И не подумаю! Они мне жмут.
Генри: А вы откуда знаете? Не-не, не увиливайте!
Лестрейд: Я, конечно, не теоретик вроде Холмса, но танца не получится!
Генри: Да ну их в болото, эти теории! Смотрите — отлично даже налезли. А теперь начнём следственный эксперимент. Раз, два, три! Ну же, раз-два-три! (Хихикает) Инспектор, не стойте столбом, я ж лопну от смеха!
Джек: Так я и знал. Эти башмаки не любят тех, кто пытается хозяйничать в чужом Холле!
Генри: Уж не хочешь ли ты сказать, дружище, что инспектор Лестрейд пытается хозяйничать в моём Холле?
Джек: А как это ещё назвать? Вот ты думаешь, что он приехал защищать тебя от страшной собаки Баскервилей — а он, по сути, держит тебя под домашним арестом!
Генри: Что ты сказал?! Меня, сэра здешних мест?
Лестрейд (с грохотом отталкивает стул): Да я на тебя пятнадцать висяков повешу! И статью за ложные обвинения в придачу! Где у тебя доказательства?!
Джек: А хотя бы то, что собака Баскервилей вовсе не страшная! Если хотите, я её позову в свидетели.
Бэрримор: Кажется, сэр, она уже здесь.

(Стук когтей, грохот, повизгивание)

Боська (сердито): Вот ваш капкан, Лестрейд! На полу стоял, в павильоне (выплёвывает капкан, тот с лязгом падает).
Джек: Вот видите, сэр Генри, она даже не кусается. Давай, Боська, говори.
Боська: Инспектору Лестрейду было завидно, что все считают его бестолковым…
Джек: «Таймс», может, и хвалит, но люди-то читают рассказы доктора Ватсона в «Стрэнде»!
Боська: И тогда он решил сам раскрыть сенсационное дело.
Джек: А когда услышал, что в вашем роду есть легенда о собаке, то переиначил её и запугал вас проклятием. Не выходите, мол, на болота — Боська съест, потому что силы зла властвуют безраздельно…
Боська: Я ничего не могла поделать с такой напраслиной…
Джек: Ну ещё бы! Ведь Лестрейд на каждом углу грозился сдать её в музей Шерлока Холмса!
Боська (жалобно): Он угрожал… угрожал набить меня опилками! У-у-у!
Генри: Значит, никакое проклятие меня не преследует? И можно без опаски гулять по болотам?
Боська: Конечно! Ведь на самом деле легенда гласит: тот, у кого окажутся собака Баскервилей и два непарных башмака — один коричневый, а другой чёрный, как на портрете, — тот станет хозяином Баскервиль-холла! А это и есть Джек — твой кузен из Коста-Рики!
Генри (изумлённо): Хозяин Холла — мой кузен? Значит, и эти замшелые развалины мне от балды на шею повесили?! (Сурово) Ну, что вы скажете, Лестрейд? Спасти лорда престижнее, чем простого ковбоя, так?
Лестрейд: Вам хорошо осуждать!
Бэрримор: Сэр Генри, если позволите, то мне этот ваш инспектор тоже порядком надоел. Он прожёг сигарой портрет добрейшего сэра Чарльза, заляпал все скатерти оружейным маслом и, кстати, разбил стекло в павильоне, чтобы свалить на собаку!
Генри: Инспектор! Извольте покинуть мой дом. Только башмаки назад отдайте! Я, может, и неотёсанный канадский фермер, но не позволю накачивать себя виски и ссорить с фамильным привидением. Дверь вон там!
Лестрейд: Вы ещё прочтёте обо мне в «Таймс»!

(Хлопает дверью)

Генри: А знаешь, дорогой Джек, я тут подумал: на кой мне Холл, титул и прочая мишура? Меня всегда тянуло к свободе. Я уеду в кругосветку, а ты живи в фамильном замке, раз даже легенда сама тебя выбрала!

(В мелодию вплетаются стук колёс и гудки пароходов)

Джек (поёт):
Вдоль болот бежит дорога,
Тает в дымке голубой.
Пусть, как Боська у порога, (2)
Ждёт удача нас с тобой!

АКД: Так и закончилась наша удивительная история про Джека Стэплтона, Боську и волшебные башмаки сэров Баскервилей. Рассказывают, что с тех пор жители торфяных болот перестали бояться легенд, и вместо лекарств в их домах всё чаще пахло ароматным кофе. А вот что подумал об этом мистер Шерлок Холмс — это, друзья мои, уже совсем другая история…

---

Не хочу сглазить

Но я определённо пошёл на поправку. Да что уж там, единственное, чего я сейчас полноценно не могу - это изображать предсмертный крик
Зато отлично могу варить кофе...

Кстати, я понял, что меня вылечило. Оказывается, при простуде очень полезно вкушать красную икру! А я как раз, не дожидаясь наследства, в пятницу открыл баночку и одним махом уговорил половину - с хлебом и творожным сыром.
А ещё полезнее, оказывается, яйца с икрой - мой любимый завтрак.

---

Совушка Баскервилей

(Les Pires, Совы нежные)

Бэрримор:
Я на чердаке свечу свечкой каторжнику,
Мне это не по душе - понятно почему.
Вдруг слышу за собою Боську нежную - "уй-юй",
У меня на душе стало веселее,
А-лай-лай-лай, стало веселее.

Генри:
Я по болоту иду к братцу-наследнику,
Мне тоскливо одному превращаться в еду.
Вдруг слышу за собою Боську нежную - "уй-юй",
У меня на душе стало веселее,
А-лай-лай-лай, стало веселее.

Френкленд:
Я в телескоп смотрю, ушами не хлопаю,
Мне в такой туман не помочь правосудию.
Вдруг слышу за собою Боську нежную - "уй-юй",
У меня на душе стало веселее,
А-лай-лай-лай, стало веселее.

Стэплтон:
Я по трясине в туман от Шерлока бегу,
"Мне плавать здесь ни к чему", - лезет мне в голову.
Вдруг слышу за собою Боську нежную - "уй-юй",
У меня на душе стало веселее,
А-лай-лай-лай, стало веселее.

Холмс:
Я на скрипке играю у себя на дому,
Мне скучно до зарезу, когда дел не веду.
Вдруг слышу за собою Боську нежную - "уй-юй",
"Я ж тебя поймал, ла-ла-лай-ла-лай, ла-лай-лай-лай", -
Удивляюсь я ей...

---

Деморализуете-с!

Смешно даже не то, что первый сезон "Реальной мистики" крутят по второму кругу, стоило лишь ему закончиться.
Смешно то, что мне тут посоветовали его пересмотреть с начала до конца и сделать выводы, что, мол, всех поймаем, никто не уйдёт.
Ой ли, господа?

---

Чтоб не скучно было болеть

Как известно, если простуду лечить, она проходит за неделю, а если нет - за семь дней. Так что пока всё идёт своим чередом.
Зато Бэрил купила для меня у букиниста сборник шотландских легенд с отличными рисунками. Боська уже позаимствовала его и не отдаёт. Спасибо, жевать не пытается!

Нашлись картинки из неё: http://www.fairyroom.ru/?p=14799

---

Читателям кроссовера

В принципе, у меня готов черновик пятой таблички. Но дальше начинается уже большее отступление от классической баскервильской схемы, надо увязать все нити, поэтому, наверное, мне нужно будет написать задел пообъёмистее. Выкладку в следующий вторник не обещаю. К тому же у меня попёрла радиопьеса к Баскервильской ночи, которую мы накуривали на Укозе. Надеюсь, она немножко компенсирует ожидание

---

Этак и статья напишется

Продолжаю исследовать феномен удержания в терминологии из разных сфер. К праву удержания (гражданское право), излишнему удержанию (налоговое право) и времени удержания (электроника) добавился новый термин из области страхования (sic!) - "собственное удержание". Это что же, сам себя, за волосы?

---

Спи, моя Боська

Нас тут с Боськой бессонница накрыла... У меня заложило нос, а Боська закономерно беспокоилась.
Поэтому выну из черновика кое-что в тему.
По финской народной песне с моей любимой пластинки

Спи, моя Боська,
Колокольчик звонкий!
Перестанет скоро сэр
У нас сидеть в печёнке!
А-а-а...

Спи, моя Боська,
Псинам отдых нужен!
Я ж запиской приглашу
Ужин к нам на ужин.
А-а-а...

Спи, моя Боська,
Сон твой будет сладок,
Я наследство получу,
Наведу порядок.
А-а-а...

Спи, моя Боська,
Спи днём, ради бога!
Ночью вряд ли мы поспим -
Шуму будет много!
А-а-а...

---

Новая пометка в моём календаре

Сегодня День чашки кофе. Забавно. Сколько же мы поводов придумываем, чтобы пить дорогой кофе, потому что обычный пьём кружками и без повода!

---

Страсти, тайны, катакомбы

Я всё-таки сдержал слово - вторник, значит, вторник Интрига накаляется, но это всё-таки иронический фанфик, и ни один христианин при написании главы не пострадал))

Табличка IV
Письмо к Олинфу. Судебные страсти Диомеда. Необычный способ почтить богов. Я попадаю в безвыходное положение. Засада на крыше и признание Хлои. Снова этот звук! Тень на склоне Везувия. Возвращение крашеной сандалии.

Я сидел на террасе со связкой вощёных табличек, покусывая широкий конец стилоса и то и дело отгоняя Снупуса: пёсик устроил настоящую охоту на свободный конец гирлянды, которую доплетала Нидия, примостившись рядом со мной. Послание к наставнику никак не складывалось. Прошла уже неделя, как я обосновался в храме Изиды, и за это время на пути нашего расследования не возникло ни одной новой вехи! Вдобавок Олинф не ответил и на предыдущее письмо, и все вопросы, тревожившие меня, так и висели в воздухе.
— Просто пиши обо всём, что происходит, — посоветовала Нидия, вынимая из корзины очередной цветок, — а он разберётся, что важно, а что нет…
Восхищённый столь простым и мудрым решением, я пристроил табличку на коленях, попутно цыкнул на Снупуса, опять подбиравшегося к гирлянде, и принялся выводить строку за строкой:
«Мастеру Олинфу шлёт привет его друг и ученик Антоний! С тех пор, как я отправил тебе моё первое послание, жизнь в храме вошла в привычную колею и никакими новостями не отмечена. Однако, помня твой рассказ о лепте, которая может перевесить целое состояние, я изложу всё по порядку, в надежде на то, что в общем ворохе событий для тебя блеснёт такая чудо-монетка.
За эту неделю я свёл знакомство ещё с двумя постоянными посетителями храма — Диомедом и его женой Лукрецией. Вот уж кто всерьёз уповает на могущество Изиды: почти каждый день они советуются с оракулом и денег для пущей верности не жалеют. Кстати, спешу тебя обрадовать: Диомед ни разу не упомянул о строительстве нового корабля, так что вряд ли он будет в обиде, если ты оторвёшься от наковальни и выкроишь время для моих писем. Сейчас наш торговец поглощён идеей выставить свою кандидатуру на выборы магистрата, а чтобы привлечь на свою сторону как можно больше людей, собрался устроить игры, каких Помпеи не знавали уже давно — с гладиаторами и осуждёнными преступниками. И если о первых судачат в каждой харчевне, то со вторыми дело обстоит не так благополучно. Поэтому Диомед целыми днями пропадает на форуме, выведывая, не собираются ли кого-нибудь засудить и отправить на арену. Однако всё, чего он пока добился — ввязался сам сразу в шесть или семь тяжб, и, если так пойдёт дальше, игр его кошелёк уже не потянет. Спасибо ещё, что наше расследование его не интересует.
Теперь о расследовании. При первой же возможности я с помощью Нидии тщательно осмотрел лужайку, где она обнаружила отпечатки лап чудовища. Пусть даже место возле заборчика достаточно укромное, сухая погода и сандалии досужих прихожан сделали своё дело — от зловещих отметин не осталось и следа. По моей просьбе Нидия, как и обещала когда-то, попыталась нарисовать их палочкой на земле, но ей пришлось бросить это занятие, когда во двор храма заглянул Главк. Случайно услышав наш разговор, он присоединился к нему и даже рассказал пару греческих преданий об адских псах. Правда, в отличие от мемфисского демона, у собак из его историй по нескольку разномастных голов и ещё какая-нибудь пакость на хвосте, так что нам и опыт Геркулеса не в помощь.
Надо сказать, что Главк в последнее время зачастил в храм, хотя по-прежнему не поклоняется Изиде — к немалому раздражению Арбака, который, увы, не разделяет моих дружеских чувств к афинянину. И вдвойне обидно, что их не разделяет Иона, которой он всячески выказывает свою привязанность. На мои расспросы она ответила только, что у Главка нет цели в жизни и совершенно невыносимые друзья. О том же, почему она вдруг поверила в легенду, я и заикаться перестал. Я предположил бы даже, что именно Иона могла видеть светящуюся тень, если бы не одно «но» — уж Нидия, знавшая все подробности той ночи, не стала бы скрывать это от меня. Любопытно, кстати: когда я исполнил просьбу сестры и передал Арбаку её предупреждение, тот, как мне показалось, не столько встревожился, сколько даже обрадовался. По-видимому, он высоко ценит привязанность Ионы — или её намерение, в отличие от меня, принести обеты.
Наш таинственный бородач из лектики больше не появлялся, однако вчера произошёл странный случай, вновь напомнивший о нём. В то утро я ходил с Нидией срезать цветы для гирлянд и, освободившись к полудню, заторопился назад в храм. Заглянув во двор, я вдруг увидел в тени крыльца Иону и Арбака, который, крепко держа её за руки, что-то горячо и убеждённо говорил ей. Слов я, правда, разобрать не мог — до меня долетел лишь обрывок фразы, вроде бы «белый ибис на пруду». Я уже собрался уйти, чтобы ненароком не попасться им на глаза, но тут случилось неожиданное: что-то, крутясь в воздухе, просвистело почти над самой головой Арбака и с глухим стуком шмякнулось в траву. Иона — её, по счастью, даже близко не задело — вскрикнула и убежала на крыльцо, а я, тут же вспомнив про стрелка с тростниковой трубкой, со всех ног бросился к месту падения снаряда. В этот раз он никуда не девался: на земле лежал диск, с каким обычно упражняются атлеты.
Пока мы разглядывали новую улику, со стороны лужайки к нам вдруг подбежал Главк, весь взмокший и запыхавшийся, в одной набедренной повязке.
«Осторожнее! — выпалил он. — Я же тебя убить мог!»
«И у тебя почти получилось, — огрызнулся Арбак. — Позволь напомнить, что здесь у нас Помпеи, а не Олимпия, и в храм вообще-то приходят молиться, а не играть мускулами!»
Я не стал дальше вслушиваться в их ссору и поднялся к Ионе. Она нисколько не пострадала, но вид у неё был какой-то растерянный: она только отмахнулась от меня и молча проводила глазами афинянина, который круто повернулся и исчез за воротами.
Я ни на минуту бы не поверил, что мой новый друг способен причинить кому-то вред, тем более вот так, средь бела дня. Впрочем, не прошло и двух часов, как всё прояснилось само собой. После богослужения, когда мы с Арбаком играли на террасе в сенет* (вернее, он пытался обучить меня этой мудрёной игре), Главк появился снова — на этот раз приличествующе одетый и донельзя смущённый.
«Я хочу попросить прощения, — произнёс он, виновато опустив голову. — Видите ли, на моей родине говорят, что всякие упражнения тела угодны богам. Красотой движений мы радуем их не меньше, чем красотой поступков. Я всего лишь хотел по греческому обычаю почтить Изиду, которую так любят в вашем городе — но немного не рассчитал силы броска… и, конечно, испугался за тебя и за прекрасную Иону. Я бы не простил себе, если бы с вами что-то случилось», — добавил он, подняв на нас свои чистые голубые глаза.
Слушая его, Арбак постепенно смягчался и под конец намекнул, что Главку стоило бы познакомиться с египетскими обрядами — так, дескать, будет спокойнее для всех, в том числе и для храмового имущества.
Итак, по крайней мере, одна из загадок разрешилась быстро и благополучно, чего нельзя сказать о ночных прогулках Петра. За эту неделю я ещё дважды просыпался от его шагов, и всякий раз повторялось то же самое — крыша, светильник и непонятный знак в воздухе. Я пробовал заговорить с ним, но Пётр — орешек ещё потвёрже Ионы и при первых же намёках уходит в глухую оборону. А что бы ты мне посоветовал, учитель?..»
На моё письмо упала тень. Я вздрогнул, выронил стилос и, подняв голову, увидел перед собой Арбака.
— Вот ты где, Антоний! Пойдём, нам нужно поговорить наедине.
Я отложил недописанную табличку в сторону — подальше от Снупусовых лап — и отошёл вслед за ним в дальний угол террасы.
— Олинф ведь подозревал Петра, верно? — с места в карьер начал Арбак, внимательно глядя мне в глаза. Я растерянно закивал, ещё не понимая толком, куда он клонит. — Ну так, скажу я тебе, не зря. Ты знаешь, что этот раб ночью бродит по крыше?
Я снова кивнул, понимая, что скрывать правду уже бесполезно.
— И что бы сделал в таком случае наш прозорливец? — продолжал жрец, по-прежнему не сводя с меня глаз.
— Не рубил бы сплеча, — ответил я, с трудом сдерживая волнение.
— Я и не собираюсь. Сперва подстерегу его, выясню, что он замышляет, прижму к стенке и потребую объяснений. Вернее, мы потребуем. Разве не твоя задача — оберегать меня в ночное время, когда силы тьмы властвуют безраздельно?
Не знаю, как насчёт Петра, а вот я действительно почувствовал себя припёртым к стенке. С одной стороны, указания Олинфа были чёткими и ясными — следить за всеми в храме, выведывать правду и, да, охранять Арбака. Притом же мой наставник и сам не снимал подозрений с Петра! А с другой — я не мог отделаться от мысли, что моё участие в этой затее сильно смахивает на предательство. Если бы Олинф и вправду мог дать нам совет!
— Так что же? — Арбак смерил меня долгим испытующим взглядом. — Ты согласен?
Я подумал о том, что без меня Петру, если его накроют, наверняка придётся ещё хуже, а я хотя бы смогу облегчить его участь. И, главное, до ночи ещё есть время, чтобы известить наставника, а уж он непременно что-нибудь придумает!
— Согласен, — выдавил я. Сердце ухнуло куда-то в желудок, точно в жерло Везувия. — Но… может быть, стоит предупредить о нашем плане Олинфа?
— Отчего же, предупреди, — неожиданно легко согласился Арбак. — Вдруг любопытство в нём пересилит отвращение к нашим святыням?
Весь вечер я тщетно прождал Нидию с ответом и совсем бы упал духом, если бы вчерашняя история с диском не получила неожиданного продолжения. Перед ужином в храм доставили шесть амфор с лучшим фалернским вином — от Главка в знак примирения. Довольные жрецы позвали к столу Ксению и Хлою, и трапеза затянулась допоздна. К ночи Кален уже похрапывал в подушку, и, глядя на Арбака, клюющего носом над кистью винограда, я приготовился вздохнуть с облегчением, но тут он встряхнул головой и слегка нетвёрдо, но решительно спросил:
— Так что там насчёт нашей засады?
— Может, не стоит? — я робко кивнул на стол со следами пирушки. — Вино всё-таки было крепкое, да и в легенде говорится…
— А дикие орхидеи уже отцветают, — Арбак многозначительно усмехнулся и встал с ложа. — Сговорились вы, что ли, с сестрицей — пугаете непонятно чем… Нет уж, пора положить конец загадкам. Идём!
По пути в мою спальню, расположенную ближе всех к лестнице на крышу, я клял себя на чём свет стоит. Право, легче было бы выйти с голыми руками на арену против Лидона или даже самой Стратоники! Что же я не открылся Петру раньше, не предупредил его, в конце концов?!..
Минуту за минутой мы молча сидели в полной темноте и тишине, которую нарушал только шорох сквозняков. Я молился всем богам подряд, чтобы Арбака сморил сон, а Петру хватило благоразумия не высовываться хотя бы сегодня. «Завтра же сам побегу к Олинфу, — пообещал я себе, — что бы там у него ни стряслось, и гори оно всё огнём». От напряжения и от выпитого вина у меня тоже начали слипаться глаза, но внезапно я почувствовал на своём плече крепкую хватку Арбака, разом выдернувшую меня из забытья.
— Слышишь? — раздалось у меня над ухом. — Шаги! Он опять здесь.
Я встряхнул головой, прогоняя остатки дремоты, и тоже различил в глубине коридора приближающийся стук подошв. Вот мимо двери прошла высокая худая фигура в знакомой мешковатой тунике и задержалась на миг, прислушиваясь. Как ни старался Пётр прикрыть ладонью трепещущий огонёк лампы, нам хватило и отсветов, чтобы узнать его лицо.
— Вот и попался, голубок, — Арбак довольно потёр руки. — За ним!
Он тихо поднялся и, придерживая край одежды, исчез за дверью. Мысленно взывая ко всем известным мне богам, я поспешил следом, надеясь, что ещё не слишком поздно. Пару раз я споткнулся на лестнице под гневное шиканье Арбака, но Пётр даже не обернулся. Как и в первую ночь, он подошёл к краю крыши и обрисовал в воздухе ту же фигуру. Он был, похоже, настолько поглощён своими заботами, что не расслышал и наших шагов за спиной.
— Что здесь происходит? — осведомился Арбак почти вкрадчиво, но в гулкой тишине его голос прозвучал так резко, что меня самого бросило в дрожь.
Пётр обернулся и при виде нас отпрянул, едва не рухнув вниз. Его смуглое тонкое лицо побелело от страха.
— Я услышал на площади какие-то звуки, — запинаясь, ответил он, — и решил проверить, в чём дело.
— А почему ты не воспользовался дверью, как все честные люди?
— Клянусь, господин, я не сделал ничего дурного, — Пётр понемногу овладел собой. — Я всего лишь посмотрел с крыши во двор.
— Во двор, говоришь? А зачем было лезть так высоко? — улыбка Арбака стала откровенно плотоядной. — Антоний, забери у него лампу и посвети в ту сторону. Видишь что-нибудь?
Я взял у Петра светильник, едва успев шепнуть ему: «Я с тобой» — однако, боюсь, мои слова до него не дошли. Держась за черепичную кровлю, я остановился на самом краю крыши и стал всматриваться в ночную тьму. Отсюда даже в неверном звёздном свете хорошо были видны улицы города, уходившие от храмовой площади, за ними — смутные очертания богатых вилл, окружённых садами, а ещё дальше, у горизонта, высилась тёмная громада Везувия. И вдруг где-то на склоне горы замерцал и вновь погас крошечный, едва различимый огонёк.
— Клянусь ладьёй Ра! — Арбак стиснул мою руку. — Это знак! Ну что, нечестивец, признавайся, кому ты его подал?!
К Петру окончательно вернулось самообладание. Он выпрямился, вскинув голову и скрестив руки на груди, готовый встретить любой приговор.
— Это не моя тайна, — произнёс он с достоинством, едва размыкая губы, — и от меня вы не услышите ни слова.
— Нет, ты полюбуйся, Антоний! — с издёвкой воскликнул Арбак. — Ещё один мученик выискался! Пожалуйста, я исполню твоё желание. Тем более Диомед недавно спрашивал, не собирается ли магистрат кого-нибудь отправить на арену…
— Воля ваша, — хладнокровно ответил Пётр, не опуская глаз.
— Постой, разве так можно?! — взмолился я. — Он ведь в самом деле ничего не сделал! Да и потом — мало ли откуда этот свет взялся… Я слышал, в том месте как раз должна быть пещера с подземным огнём.
— Если бы твой подземный огонь выбрался наружу, — с недобрым торжеством возразил жрец, — мы бы увидели зарево куда ярче. Нет, Антоний, это именно сигнал, такой же светильник — и, уверен, наш гордый друг скоро скажет, кто его зажёг и с кем он сговорился против меня…
— Нет, нет, господин! Не против тебя!
Снизу послышались торопливые шаги, и из люка показалась женская фигура, в которой я не сразу узнал Хлою. Она путалась в длинном покрывале, завязанном узлом на груди вместо одежды. Пышные растрёпанные волосы в беспорядке падали ей на плечи, в распахнутых от ужаса глазах стояли слёзы.
— Вот видишь, Хлоя, — вздохнул Пётр, — как я и думал, ничего у нас не вышло.
— Он думал! — возбуждённо перебила та. — Не слушайте его, господа, он всегда так — запирается и делает себе только хуже! Поверьте, Пётр пошёл на это только ради меня… и ради наших несчастных собратьев по вере, которые не могут больше прятаться в катакомбах!
— Что?! — я едва не задохнулся. — И ты тоже…?
— Да, я помогаю христианам! — почти обрадованно выпалила Хлоя. — Пётр лампой подаёт им знак, когда стража далеко. Его только отсюда и видно. Вон там, — она махнула рукой, — у подножия вулкана, в той стороне, где Болото колдуньи, там новое место их собраний!
— Хлоя, не надо… — запротестовал ошеломлённый Пётр.
— А ты не обманываешь? — Арбак сурово воззрился на неё.
— Нет, клянусь вам! Только отпустите Петра! И, умоляю вас, сохраните нашу тайну! Вам ли нас не понять — ведь ваша Изида тоже долго пряталась от злокозненного Сета, как говорится в сказаниях!
Я так и стоял с лампой в руках, и мысли метались в моей голове растревоженными пчёлами. Почему Олинф не предупредил меня об этом новом месте собраний? Или всё изменилось позже, когда я уже обосновался в храме? А вдруг Арбак не сдержит слова и даже Олинфа отдаст вместе с другими в лапы стражников? И что же — всему виной только моя нерешительность и недальновидность? Словом, было от чего прийти в отчаяние. И совершенно неожиданно прозвучал в наступившей тишине голос Арбака:
— Убирайтесь вниз, вы оба. Поговорим обо всём утром.
Хлоя повисла на шее у Петра и увлекла его в люк, что-то неразборчиво шепча ему на ухо. Мы остались на крыше вдвоём, но легче мне не стало.
— Вот так новости, — протянул Арбак. — Подумать только — проклятые безбожники использовали мой храм, посмеялись надо мной, жрецом Изиды! Ну ничего. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним! Ты представляешь себе дорогу — как они сказали? — в общем, к болоту?
— Главк мне показывал, — я ухватился за последнюю возможность оттянуть время. — Но там слишком опасно, даже он не знает, как через него пройти!
— А кто сказал, что надо идти через болото? — ухмыльнулся жрец, и я понял, что вино всё-таки ударило ему в голову. — Они не дураки, эти христиане, соберутся где-нибудь поблизости. А вот уйти им будет некуда, кроме как в трясину! Тут-то они и попадутся. Ты со мной?
Я покорно кивнул. Уж если трезвого Арбака никому ещё не удавалось переубедить, то во хмелю… я даже и пытаться не стал. Оставалось лишь надеяться, что ночная прогулка охладит его порыв. Но, увы, я недооценил его целеустремлённость. Позади остались улицы и виллы, впереди петляла знакомая дорога, окаймлённая кустарником, а мы шагали всё дальше при свете единственной лампы. Плотные тёмные облака затянули небо, скрыв и луну, и звёзды. Вот уж никому не пожелаешь в такую ночь взаправду угодить в болото!
— Если мы их найдём, — обернувшись на ходу, распорядился Арбак, — ты вернёшься в город и приведёшь стражу. У тебя хватит масла в светильнике?
— Боюсь, что нет, — поспешно возразил я. — И потом, Олинф не велел оставлять тебя одного…
— Сдаётся мне, Олинфа мы скоро увидим, — промурлыкал Арбак, — так что я буду в безопасности. Похоже, мы уже близко, — он понизил голос, — чувствуешь, сыростью повеяло? Вот только почему так тихо? Будто и нет никого…
— Может, вернёмся? — набравшись храбрости, предложил я. — Недаром же сказано — не ходите в ночное время, когда силы тьмы властвуют безраздельно…
И, словно в ответ на мои слова, над склонами Везувия прокатился уже знакомый мне протяжный вой, ещё более гулкий и зловещий среди ночного безмолвия. И если при свете дня он заставил меня похолодеть, то теперь у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Арбак застыл как вкопанный, и лицо его стало похожим на выгоревший лист папируса.
— Что… что это? — с содроганием выдохнул он.
— Главк говорит, что такие звуки не редкость под вулканом, — ответил я, не вполне веря собственным словам. — То ли извержение, то ли землетрясение…
— Но ведь это не вулкан, — отрезал Арбак. — Это голос живого существа… собаки!
Я потерянно молчал.
— А что говорят другие здешние жители?
— Будто бы так воет чудовище храма Изиды… — с неохотой признался я, — когда ищет свою жертву.
— Я плохо помню саму тень, — хрипло, с расстановкой заговорил Арбак, — только свечение… но говорили, что очертаниями она напоминала собаку. С хвостом и острыми ушами. И на лужайке тоже нашли собачьи следы… Значит, легенда не обманывает?
— Тогда подавно лучше вернуться, — настаивал я. — Вдруг оно на нас кинется?
Только теперь я заметил отходящую от дороги тропинку к поляне у края болота, которую мельком видел во время прогулки с Главком. Мы подошли ближе: росистая трава серебрилась под звёздами, камыши стояли сплошной чёрной стеной — и ни единого следа человека!
— Если земля говорит правду, нас всё-таки перехитрили, — раздосадованно процедил Арбак. — Ты прав, Антоний — вернёмся в храм. Теперь нам их уже не поймать.
У меня прямо гора с плеч свалилась, даром что вой по-прежнему стоял в ушах. Я оглянулся напоследок и едва удержался от вскрика. Порыв ветра разогнал облака, выглянула луна, и на склоне горы передо мной на миг отчётливо предстала чёрная тень. Но не собачья, а, несомненно, человеческая — высокая и мощная, как будто сам Вулкан, хозяин подземной кузни, вышел посмотреть на дела смертных. Я потянулся протереть глаза, но видение бесследно исчезло.
Уже перевалило далеко за полночь, когда, зевая и еле передвигая ноги, мы добрались до храма Изиды. Поднимаясь на крыльцо, я споткнулся обо что-то небольшое и плоское: это оказалась сандалия из крашеной кожи. Я протянул её Арбаку, и мы увидели на подошве два аккуратных круглых отверстия, похожих на следы клыков — вот только расстояние между ними было раза в полтора шире моей ладони.

* Сенет — древнеегипетская настольная игра, ход которой воспроизводит путешествие души по загробному царству.

---

Вот чего не ждал

Главное, я так роскошно порвал Холмса и стереотипы в это сентябрьское лето, а теперь, когда до момента Икс десять дней, подцепил от Ватсона насморк. Это что - его вклад в защиту правопорядка?
Ну так фигушки вам. Всё у меня будет. И кино, и торжественный ужин, и военные хитрости.

---

Последствия весёлых выходных

На этот раз, кажется, настала моя очередь признать, что я не укладываюсь в график. Четвёртая табличка готова, а задел ещё нет, и, если меня не пропрёт, выкладку я, наверное, отложу.

---

Вокруг света за восемьдесят фото

Я всё думал, чему посвятить подборку - фотоохоте на львов с тростестрелом через сетку вольера? Или разнообразным обитателям Нового Света? А может, прибавлению в тигриной семье? А почему бы не всему сразу? Вот так обошёл зоопарк - и будто в кругосветку съездил!

Австралия. Кенгуру уже переселились в зимний домик, а эму всё бродят по вольеру:


Южная Америка. "Это, честное слово, ягуар!"


Капуцины-плаксы - мастера давить на жалость:


Доверчивый агути - герой кубинской сказки о том, как за добро злом платят:


"Я не коати, я носуха!" (с)


Перебираемся в Северную Америку. Семейка нутрий - мамаша и чадо:


Любознательный енот:


Земляки сэра Генри - канадские казарки...


и канадские волки:

Кстати, волкам строят новый вольер, и мы пожертвовали на него.

Дом дикобраза - его крепость:


Из Америки в Азию. Любопытный тануки - енотовидная собака - смотрит, не превратиться ли ему в меня. Или лучше в луну на ветке?


Макаки-резусы, кажется, постигли Дзынь:


А вот и тигриная семья:


Фазаньих курочек, как мы знаем, нужно беречься. О петушках вроде ни слова:


Пятнистая олениха подошла познакомиться:


Продолжение в комментариях - сам не ожидал, что растрачу всю батарейку!

---

Сам себе экзорцист

Сегодняшний день словно решил компенсировать мне вчерашние мелкие неприятности. Мы съездили в зоопарк (вечером будут фото), и там снова прибавление! На этот раз у кошачьих. А кроме того, я купил запасные очки (я же не рассказывал - у моих вчера оправа сломалась) и чуть не умер от гордости, когда собравшаяся возле тира очередь глазела на то, как я управляюсь с винтовкой. Сегодня я выбил шесть из десяти - неплохо, сравнительно неплохо. Причём одна из сбитых мишеней изображала ведьму на метле. Не помпейскую, скорее гоголевскую. Вот так-то звёзды тырить, мадам!

---

Если я накосячу

Я, кажется, сообразил, почему на меня не успели рассердиться за ключ. Это же были извинятушки по классическому рецепту! Влетаешь вихрем с улицы - пальто, шарф (расстегнуть некогда!), глаза нараспашку, ресницы вразлёт - и быстро-быстро, на одном дыхании: "Джентльмены, простите, ради бога, я больше так не буду!" Ну, кроме последнего пункта "пойдём ко мне кофе пить"

---

День открытых дверей, слишком во всех смыслах

А теперь, милый мой Джек, оставь этот недоумевающий взгляд для Лестрейда и объясни: ну на кой циклопидес ты прихватил с собой ключ от шкафчика в клубе, куда всё равно не собираешься ходить, потому что далеко и дорого? Ну и что, что у них сегодня день открытых дверей - ты же их грабить не собираешься! Мало того, ключ не сэров, а твой и пахнет не то что тобой - вообще ничем, потому что мокрый! А поскольку ты же не собираешься разваливать часовни похищать девиц короче, портить отношения со всеми подряд, ты поехал в кэбе с полдороги возвращать этот самый ключ и прокатал все деньги, которые только что сэкономил на билете.
А бассейн у них в клубе хороший. И мокачино в баре есть, самый мой любимый для подкрепления сил. И силы, между прочим, никуда не девались, лето не даром прошло. И руки у тебя, Джек, ещё загорелые и крепкие, а голова, слава богу, мыслящая.

АПД: По дороге домой пытался вспомнить, где я недавно видел похожую историю с пропажей ключа от шкафчика. Вспомнил! Фильм "Королевский скандал" с Alter Ego Робином Уилкоком.
Это что же, в моей голове пошуровала Ирэн Адлер?

запись создана: 06.10.2018 в 17:59

---

Что хочется, то и сбудется

Как же хорошо, когда всё кругом в шаговой доступности. Новый частный кабинет доктора Тревельяна, пять шагов на север от гранитного столба. Всего за час обернулся. Вот она, моя справочка, здоров ваш Джек как дартмурский пони.
А дома меня ждал поистине роскошный сюрприз - наконец-то затопили! Всё-таки жить в Меррипите хорошо. А хорошо жить в Меррипите ещё лучше