Charlie Monaghan, с днём рождения!

Эти блистательные джентльмены желают тебе сбычи иллюзий, звёзд на погонах, семь радужных кристаллов и энергии, чтобы хватило попраздновать от души!

---

Наше с Патриком - оперативно продолжается

Глава 5
СТРАСТИ ПО АЛИБИ

Юмино осторожно поднял соломенную шляпу. При свете полной луны, почти таком же ярком, как дневной, но безжизненно-холодном, мертвенная синюшность застывшего лица с прокушенным языком и выкатившимися из орбит глазами казалась ещё более жуткой.
— Её оглушили ударом по голове и потом задушили, — определил он. — Ссадина на затылке, плюс следы пальцев на горле… тут двух мнений быть не может. Госпожа Кино, я вам настоятельно рекомендую вызвать полицию и судебного врача. Он определит время смерти.
— Вы это серьёзно? — горько усмехнулась Макото, кутаясь в шаль. — В порту всего один доктор. И то максимум, на что он способен — это вправлять вывихи пьяным матросам.
— Понимаю… — согласился Юмино.
— Господин Юмино, — горячо заговорила хозяйка отеля, взяв его под локоть и уводя в сторону, — слава о ваших невероятных талантах достигла и нашей глухомани. (Юмино насторожился и сдвинул очки на кончик носа.) Я прошу вас, господин Юмино, как только женщина может умолять джентльмена (эта фраза показалась сыщику смутно знакомой, но в его глазах уже затеплился огонёк заинтересованности) — я умоляю вас, проведите частное расследование! Вы же понимаете, слухи об убийстве могут погубить мой отель…
— К сожалению, огласки избежать в любом случае не удастся, — напомнил Юмино. В этот момент они оказались перед расщелиной в скале, и сыщик, посветив фонариком, вошёл внутрь. Тесный проход открывался в довольно уютную пещерку с песчаным полом. Сквозь отверстие в потолке внутрь проникали лунные лучи.
— Ну, а как насчёт вас самого? — коварно осведомилась из-за его спины Макото. — Представьте, что скажут люди, когда узнают, что лучший сыщик Хрустального Токио был на месте преступления и не смог его раскрыть!
Юмино поспешно выбрался наружу.
— Вы что-нибудь уже нашли? — с преувеличенным оживлением спросила Макото.
— Только дыхание моря, — ответил сыщик, протирая очки бархоткой.
Макото поняла, что дело в шляпе.
— Вы поэтичны, как настоящий француз, — заметила она, решив, что заключительная капелька лести будет как раз к месту. Но тут знание житейской психологии её подвело.
— Я японец, мадам, и горжусь этим, — торжественно провозгласил Юмино.
— Ах, простите меня! — поспешила извиниться Макото.
— Подумаю, — протянул Юмино, впрочем, не выглядевший задетым.
— Так что же, — продолжала Макото, — вы возьмёте на себя функции следствия? Я слышала, что все ваши расследования вы проводите изящно и со всей возможной деликатностью…
На этоn раз она не ошиблась.
— Убийства так сразу не расследуются, — принялся разглагольствовать Юмино. — Моим серым клеточкам нужно поработать… Господин Чиба!
Мамору, стоявший спиной к нему у кромки воды, обернулся.
— Вы помните, во сколько вы с мадмуазель Хино обнаружили тело?
— Ровно в полночь, — ответил Мамору. — Я сразу же послал Рэй за помощью. И я ни к чему не прикасался, как только… как только понял, что Мина…
— Успокойтесь, вы всё сделали правильно, — одобрительно прокомментировал Юмино. — Полагаю, что последним в живых видел её я — в двадцать минут одиннадцатого — а раз от гостиницы сюда можно доплыть на водном велосипеде минут за двадцать, то убийство было совершено между 22.40 и полуночью.
— Потрясающе! — воскликнула Макото.
— Доктор, конечно, назвал бы более точное время, — усмехнулся детектив, — но вы же сами не хотели его звать…

***
Лорд Джедайт, в лодочном костюме с голубым стеклянным цветком в петлице, стоял у парапета мрачнее тучи. Внизу у пристани пришвартовался катер, из которого вышли Макото, Юмино и полуодетый Мамору (бедняга явно успел продрогнуть на ночном ветру). Все трое поднялись наверх, а слуги понесли по другой лестнице носилки, накрытые синим гостиничным покрывалом.
— Какая ужасная трагедия, господин Юмино, — произнёс Джедайт, глядя в пол, когда Юмино поравнялся с ним. — Ужасная. Боюсь, — прибавил он то, что явно хотел сказать с самого начала, — что моя просьба теперь не имеет смысла и мне лучше уехать. Мне жаль Минако, хоть она и одурачила меня.
— Думаю, для вас это было непросто, — деликатно кивнул Юмино.
— Да, в самом деле, мне лучше уехать, — продолжал Джедайт, — и не смущать претензиями её несчастного мужа. А то мало ли что люди подумают…
— Вам так и не удалось встретиться с Минако? — прервал его сыщик.
— Нет, конечно. А как я мог? Я же только что прибыл.
— Я готов вам верить, — Юмино внимательно посмотрел собеседнику в глаза, — вот только одна мелочь меня смущает. Когда мы расстались, фальшивый кристалл ведь остался у вас, верно? — он выдержал паузу и запустил руку в карман. — Тогда каким образом я мог его найти на песке возле убитой, не подскажете?
И с этими словами он продемонстрировал Джедайту уже знакомый читателю кристалл за полторы тысячи йен, кончик которого ещё слабо мерцал малиновым светом.
Тёмный лорд протянул было за ним руку, но Юмино быстро сунул безделушку обратно в карман.
— Грааль мне в глотку, Юмино, — рявкнул Джедайт, — никудышный же из меня убийца, если я разбрасываюсь такими очевидными уликами! Ладно, ваша взяла, я признаюсь.
Мамору, услышав эти слова, остановился на крыльце и с любопытством начал вслушиваться в разговор.
— В убийстве? — недоверчиво уточнил Юмино.
— Да нет же! Я действительно говорил с ней. Я увидел в бухте её катамаран и бросил якорь — решил, что уж здесь-то она от меня не увильнёт. Разговорчик у нас, конечно, вышел ещё тот… Словом, когда мы перебрали все нелестные эпитеты, Минако сказала, что она решит эту проблему и что к завтрашнему вечеру кристалл будет у меня.
— Она не сказала, где может быть кристалл?
— Нет, Хаос его раздери!
— Кхм, — Мамору спустился с крыльца, вертя в руках часы-медальон, которые обычно висели у него на шее. — Я смотрю, вы тут надолго… Не возражаете, если я пойду переоденусь? Всё-таки ночь на дворе. Бедная Минако, — прибавил он, поёжившись. — Она мне очень нравилась.
— Не сомневаюсь, — Юмино подошёл к нему вплотную. — Но случается, что мужчина может убить возлюбленную, если она, например, не даёт вернуться к жене, которую он действительно любит.
— Это не про нас! — горячо возразил Мамору. — Мы оба понимали, что это не всерьёз! Да и не мог я её убить! Вы же сами наблюдали за мной с террасы!
— Выходит, я и есть ваше алиби, — согласился Юмино. — Ну что ж, я вас больше не держу. Тем более вам давно пора переодеться во что-нибудь более практичное для ночного времени.
Мамору не заставил себя упрашивать и пулей унёсся в отель. Джедайт и Юмино проводили его взглядами.
— Так этот паренёк и есть последняя пассия Минако? — осведомился лорд.
— И всё же, — вместо ответа изрёк Юмино, возвращаясь к прерванному разговору, — могло быть и так, лорд Джедайт: вы злились на мадам Айно, и вам не терпелось вернуть Кристалл. Она продолжала издеваться над вами — а вы схватили её за горло и задушили.
— Да вы что, сбрендили?!!! — взревел Джедайт, окончательно утратив самообладание, а с ним и последние манеры.
— Но в пользу этой версии говорят определённые факты, — парировал Юмино. — Во время нашей первой встречи вы при мне сказали: «Придушить её мало!»
— Я же не в буквальном смысле! — огрызнулся Джедайт, сжав кулаки. Потом резко выдохнул и прибавил: — На самом деле я сгоряча запустил в неё этой стекляшкой, прежде чем вернуться на борт. И между прочим, мои юмы тоже видели всё это с палубы. Не верите мне — спросите хоть Моргу, хоть Фурау, хоть Кирен! Они подтвердят!
— Отлично, — кивнул Юмино, — а вас я попрошу не уезжать с острова.
— Это так уж важно?
— Я настаиваю.
— Только из уважения к вам, — буркнул Джедайт. — Но на вашем месте я бы искал среди тех, у кого проблемы с деньгами. Вы понимаете, о чём я?
У Юмино шевелился на языке довольно резкий ответ, но он взял себя в руки и ограничился тем, что мысленно перевёл его на французский. После чего глубоко вздохнул и поднялся на крыльцо.

***
В номере супругов Кунсайт шёл обыск. Если, конечно, это грубое и отдающее полицейскими романами слово сопоставимо с той аккуратностью, с которой Юмино перебирал флакончики и коробочки на туалетном столике покойной.
Сам хозяин номера, сидя в кресле у сыщика за спиной, наблюдал за его деликатными манипуляциями.
— Непросто принимать соболезнования, когда ты сам главный подозреваемый, — наконец заговорил он, вставая. — Ведь я верно вас понял?
— Я подозреваю всех, — Юмино поставил на место круглую пудреницу со звездой на крышке и поднёс к носу высокий флакон. — Что касается лично вас, я прежде всего должен узнать — где вы были с четверти двенадцатого до полуночи?
— В этой комнате, — резко и недовольно ответил Кунсайт, — печатал ответ на срочное письмо. Закончил его уже после двенадцати, переоделся в костюм для прогулок и поднялся на смотровую площадку к телескопу.
— Интересно, — протянул Юмино. — Но дело в том, что как раз около 23.15 я проходил мимо вашего номера и не услышал ни единого звука. Так что вы на это скажете?
— Могло быть и так, — подумав, произнёс лорд. — Письмо касалось очень серьёзной проблемы, и я подолгу обдумывал каждое предложение, прежде чем напечатать его. Вот, — он взял со стола несколько листов бумаги и сунул в руки сыщику, — то, что я написал за сегодняшний вечер.
— Но с другой стороны, вы могли сделать всё это и раньше, — Юмино отошёл от столика. — Нет никаких доказательств…
Его прервал шорох юбки за дверью. На пороге появилась Макото.
— Доказательства есть, господин Юмино! — несколько театрально объявила она. — Простите, конечно, что подслушала вас — но дело в том, что каждый раз перед встречей полнолуния…
— Перед встречей полнолуния? — уточнил детектив.
— Ну да. После ужина, обычно в половине двенадцатого, я собираю персонал, и мы в последний раз обсуждаем ночную программу. На тот случай, если возникнут какие-нибудь непредвиденные обстоятельства… Нельзя же пускать праздник на самотёк. Ну так вот, я шла по коридору в комнату для персонала и увидела, как лорд Кунсайт печатает на машинке.
— Увидели, мадам? — переспросил Юмино.
Макото взглянула на него, потом на Кунсайта и, наконец, ответила:
— Я видела его отражение в зеркале. Через приоткрытую дверь.
На лице Кунсайта отразилось явное облегчение.
— Ах, в зеркале? — Юмино обернулся. Зеркало в номере было всего одно: прямоугольное, в розовой раме с безвкусным лепным бантом, оно висело почти напротив входа.
— Да-да, — обрадованно подтвердила Макото. — Я ещё подумала: «Как быстро он печатает!»
Кунсайт взглянул на неё со слабой улыбкой благодарности.
— S’il vous plait, мадам, отойдите назад к двери и отвернитесь, — Юмино подошёл к зеркалу. — А теперь посмотрите в зеркало. Сколько вы видите пальцев?
Макото прищурилась:
— Три?
— Верно, — подтвердил Юмино. Когда Макото снова отвернулась, он сел за письменный стол и поднял один палец. — А теперь сколько?
— Но я вас не вижу! — растерянно воскликнула Макото. — Зачем вы прячетесь?
— Дело не в том, что я прячусь, — с укоризной покачал головой Юмино, — а в том, что вы, мадам, говорите мне неправду.
— Оставьте госпожу Кино в покое! — вмешался Кунсайт. — Вот письмо, которое я получил в пол-одиннадцатого, после ужина. Прочтите, и вы убедитесь, что ответ относится к нему! Я должен был успеть до утра, чтобы передать его с катером на материк.
— Ну что ж, — резюмировал Юмино, — это обеляет вас, милорд… но не вас, мадам, — прибавил он, повернувшись к Макото. — Вы отправились на прогулку к мысу, одна…
— Да, одна, — с ноткой раздражения в голосе подтвердила хозяйка отеля.
— И по пути вы проходили мимо бухты с пещерой, где как раз находилась Минако?
— Я видела её, — кивнула Макото, — она лежала на песке в купальнике.
— Но раз так, то и на обратном пути вы должны были проходить той же дорогой, — вещал Юмино, — и у вас была возможность спуститься по тропинке на пляж, ударить Минако сзади по голове и задушить. После чего вам бы как раз хватило времени добежать до отеля к половине двенадцатого, чтобы провести этот ваш инструктаж…
— Я? — Макото вскинула круглые тёмные брови. — Чего ради? За то, что эта белобрысая стерва в своё время отбивала у меня главные роли?
— Очевидно, что лорд Кунсайт для вас — больше чем друг, мадам, — отозвался Юмино, — иначе почему бы вы стали создавать ему алиби?
— Какое это имеет значение? — вспыхнула Макото, а Кунсайт резко подался вперёд, словно желая её защитить.
— Минако стояла на вашем пути, — невозмутимо продолжал сыщик.
— У вас, наверное, профессиональная деформация, господин Юмино! — фыркнула Макото. — Но я вам скажу — вы не там ищете. Я знаю, кто мог убить Минако!
— Знаете? — переспросил Юмино.
— Да, знаю! — торжествующе объявила женщина. — Это лорд Джедайт. Когда я проходила над обрывом на обратном пути, я увидела его внизу на пляже с Минако. Он топал ногами и орал на неё, как бешеный. Я так и подумала — не дай бог, убьёт!
— Что ж вы сразу не сказали? — удивился Юмино.
— А откуда я знала, что вы вот так с ходу приметесь за Кунсайта и меня? — парировала Макото. — Я думала, вы с Джедайта и начнёте, тем более он вас ждал на веранде.
— К счастью для вас, — провозгласил Юмино, — лорд Джедайт тоже не убивал Минако. Потому что его невиновность подтверждает вашу. Получается, мадам, вы с ним обеспечили алиби друг другу. Доброй ночи, господа!
Как только он вышел в коридор, Макото закрыла лицо ладонями.
— Прости меня, Кун, — вздохнула она, — я чуть не подставила тебя с этой глупой ложью… Но мне так хотелось, чтобы с тебя сняли подозрения.
— Я не виню тебя, — ответил тёмный лорд и неловко погладил её по руке.

***
Юмино уже собирался постучаться в номер Зойсайта, но тут за его спиной хлопнула дверь, и по коридору разнёсся знакомый плаксивый голос:
— Кто бы говорил! Если бы ты не закрутил с этой драной кошкой, мы бы вообще сюда не поехали! И ни за что не впутались бы в это кошмарное убийство!
Засим на лестницу, заворачиваясь в ночной халат, вылетела сама обладательница голоса, нимало не смущаясь тем незначительным фактом, что на часах уже четвёртый час ночи.
— Мадам Чиба! — Юмино обернулся. — Вы очень кстати. Я как раз хотел узнать, как вы провели сегодняшний вечер.
— Почему я? — Усаги резко смолкла и подошла к нему. Щёки её разом загорелись. — Я ничего ни о чём не знаю!
— У вас были причины недолюбливать мадам Айно, — пояснил Юмино.
— Может быть. Но весь вчерашний вечер я была с Зойсайтом. После ужина я пригласила его в бухту под обрывом. Мне хотелось сфотографировать ночное море. И там мы были до полуночи. Если вы мне не верите — спросите Зойсайта! — в её голосе снова послышались слёзы.
— Успокойтесь, мадам, — Юмино впервые поймал себя на мысли, что, если Мамору и вправду любит жену, у него должны быть железные нервы (да и барабанные перепонки).
— Из-за Мины я стала такой мнительной, — жалобно призналась Усаги.
— А вы соберитесь с мыслями, — посоветовал Юмино, — и вспомните, во сколько вы ушли с пляжа?
— Около полуночи. Я чуть не опоздала к телескопу.
— У вас были часы? — уточнил сыщик.
— Нет.
— Тогда как вы узнали время?
— А когда я поднялась наверх и помахала Зойсайту на прощание — он остался ещё поплавать, — то услышала мелодию башенных часов. В полночь полнолуния они обязательно играют, мне говорили.
— И что же вы делали потом?
— Я боялась опоздать к телескопу и со всех ног побежала в отель. Забросила в номер фотоаппарат и шляпу — и бегом на смотровую площадку. Там уже были лорд Кунсайт, госпожа Кино и мисс Мицуно. Она как раз пропустила меня к телескопу, когда прибежала мисс Хино и всё рассказала… Это ужасно, конечно, но — если начистоту, я невольно почувствовала такое облегчение…
— Понимаю, — кивнул сыщик.
— Это всё? — Усаги помялась. — Тогда я пойду. Может, Мамору тоже уже остыл…
Юмино пожелал ей спокойной ночи и вернулся к двери Зойсайта.
— Входите! — послышалось изнутри.

***
Зойсайт, переодетый в пижаму, лежал на животе поперёк нерасстеленной кровати и читал мангу. Дверь балкона была распахнута настежь; на верёвке сушились махровое полотенце и плавки с зелёными лампасами.
— Добрый вечер, — поздоровался он, не отрываясь от журнала. — Или уже доброе утро?
— Здравствуйте, — Юмино пододвинул себе стул. — Я, конечно, понимаю, что у вас в семье произошла трагедия…
— Ну вы загнули, — рыжий подросток запулил журналом в кресло, — «трагедия»… Вы что, думаете, я и вправду жалею Минако?
— Вы её так ненавидели? — недоверчиво уточнил Юмино.
— Я даже рад, что она умерла, — бросил Зойсайт. — Она нас обоих ни во что не ставила — и меня, и Кунсайто-сама.
— Вы не возражаете, если я задам вам парочку вопросов?
— Пожалуйста. — Зойсайт сполз с кровати. — Я всю ночь был в бухте с госпожой Чиба. Она фотографировала эту дурацкую луну.
— И как, успешно?
— Да не очень. — Зойсайт вытащил из-под кровати свою сумку и извлёк оттуда стопку карточек от «поляроида». — Столько слайдов кошке под хвост, жуть. Но хорошие карточки она мне оставила на память, — он показал снимок с отражением луны в воде. — Вот этот, по-моему, не такой уж плохой.
— Да, действительно, — Юмино взял у него карточку, — и в самом деле луна. А когда мадам Чиба ушла в отель?
— Без пяти двенадцать.
— Откуда вы знаете?
— Она сама спросила у меня, сколько времени. Когда я ей сказал, она забегала, засуетилась — жутко боялась опоздать. Схватила свою сумку, а все фото сунула мне в руки. А я снова полез в воду. А, нет! Я как раз спустился к воде, когда она напомнила мне про затычки для ушей, — Зойсайт показал на полку, где стояла пустая голубая коробка. — Ну, знаете, такие — продаются в спортивных магазинах. Кунсайто-сама говорит, что без них нельзя купаться, а то заработаешь воспаление в ухе.
То, с каким уважением подросток говорил о запрете опекуна, показалось детективу по меньшей мере примечательным.
— А больше вы никого не видели? — поинтересовался он.
— Нет, — не задумываясь, отозвался Зойсайт. — Кроме Усаги — она помахала мне с вершины утёса. Слушайте, в самом деле, что вы так прицепились к Усаги? Она не могла убить Минако, да и я тоже. — Он снова забрался на кровать и вдруг сообщил: — А вот этот скользкий тип, Нефрит — на вашем месте я бы с ним поговорил. Вот уж кто точно хотел смерти Минако.
— Вы ничего не выдумываете, мой юный друг? — строго спросил Юмино. — По-моему, он ей восхищался.
— Да хотел, ещё как хотел, — стоял на своём Зойсайт. — Он написал про Минако статью, а она не давала её печатать.
— Откуда такие подробности? — недоверчиво уточнил детектив, слишком хорошо знавший, как молодёжь в этом возрасте любит выдавать желаемое за действительное.
— А я сам слышал, как они вчера утром ссорились на пляже. Они-то думали, что я ушёл, и не особо стеснялись в выражениях. Интересно, — прибавил он со злорадным огоньком в зелёных кошачьих глазах, — эту статью всё-таки напечатают, когда он сядет в тюрьму?
… Нефрит, как выяснилось, спал богатырским сном, и Юмино пришлось отложить беседу с ним до следующего утра.

---

Ники для alter ego

Это мы играли с  helen stoner...

Олег "И вот я рванул" Янковский
Уильям "Жёлтенький и пушистенький" Шатнер
Александр "Десять Баскервилей отправились обедать" Кайдановский
Мортон "Айда до канадской границы" Лоури
Кристофер "Ну вы меня простите?" Рэйвенскрофт
Николас "Отпусти, я маскируюсь" Клэй
Филипп "Спасайте уже" Бонд
Эван "Моя прелессть" Солон
Робин "Лампочка, гори" Уилкок
Эрих "Бричка не роскошь, а средство погружения" Понто
Ричард Э. "Зубами к стенке" Грант
АПД: Амелия "Он живой и светится" Буллмор
Джеймс "Каналья циклопидес" Фолкнер
Николай "Просто редкий мотылёк" Александрович

---

Надо помочь!

02.12.2013 в 20:33

Пишет  .Noordkrone.:

Да, этот юзер, которого я репощу - тоже я. Верьте ему.

02.12.2013 в 19:27

Пишет  истеричный юный эксгибиционист:

Очнулся, гипс. Репост, плз!
Итак, моя очередь запускать в пространство подобный пост. История будет короткой.

В пятницу, 29-го, я вышла из дома, чтобы ехать в универ, и на углу нашей улицы увидела лежащую собаку. При ближайшем рассмотрении собака оказалась щенком-подростком около 8-ми месяцев, с окровавленной и распухшей лапой. Пес лежал и испуганно оглядывался по сторонам. Скользко, темно. Сбили. Не остановились. Как обычно.

Стоящая рядом женщина сказала, что позвонила подруге с машиной. Пока ждали машину, я гладила щенка, успокаивая, он лизал мне пальцы.

Вскоре подруга приехала, представилась Натальей. В итоге около восьми вечера мы с ней вдвоем, с горем пополам запихнув взвизгивающего от боли мокрого и грязного пса в машину, поехали в ветеринарку. В первой нас послали, сказав, что травматолога уже нет. Во второй приняли. Пока я держала его во время наложения шины, он взмахивал хвостом на мои слова и снова лизал мне пальцы.

Итоги таковы:
- пес лежит в стационаре в клинике "Фауна" на Щелковской и ждет операции. Операция будет, как только сойдет отек. Двойной открытый перелом со смещением, будут ставить штифты.
- нас осчастливили информацией, что обойдется все это, включая стационар, медикаменты, операцию и последующие медицинские манипуляции в течение около десяти дней - в 25000 рублей минимум.
- после этих десяти дней псу (торопливо названному Максом) нужно будет жить в тепле и внимании около полутора-двух месяцев, до извлечения штифтов. Я, с нашими полутора десятками мохнатых, одна из которых рожает со дня на день, никак, сами понимаете.

Еще раз:
Это беспородный кобель 8-9-ти месяцев от роду, чуть ниже колена в холке, спокойный, как удав, очень ласковый. До выписки из стационара будут предприняты все антиинфекционные меры и т.п.



Если вы готовы помочь - деньгами, передержкой, если вы, чем черт не шутит, знаете кого-то, кому вдруг нужна собака с потрясающе устойчивой психикой (серьезно, зверь после такого шока, испытывая сильную боль, даже не пытался проявлять агрессию, активно интересовался происходящим вокруг и другими животными рядом)...

Пишите мне на у-мыл или звоните - 8-919-725-50-91, Ника.
И репост, конечно.

---

Джек выбрал боськину моську

---

28.11.2013 в 15:42

Пишет  Танья Шейд:

Внимание

28.11.2013 в 09:57

Пишет  Кристалл хрусталя:

27.11.2013 в 21:47

Пишет  Ирма Банева:

Из ВКонтакта, перепост приветствуется.
ЧЕЛЯБИНСКИЙ ОРГАННЫЙ ЗАЛ:
КОНЦЕРТЫ ОТМЕНЯЮТСЯ, ИНСТРУМЕНТ НА СЛОМ

Во вторник 26 ноября челябинцы внезапно узнали, что по негласному распоряжению руководства области со следующего дня зал закрывается. Сотрудников Органного уже попросили забрать из зала свои вещи. Отдан приказ о начале демонтажа органа.

С 1987 года Челябинский ОЗ располагается в отреставрированном и специально оборудованном здании бывшей церкви Александра Невского на Алом Поле. В апреле 2010 года администрацией области было принято решение в соответствии с законом 327ФЗ «О предаче религиозным организациям имущества религиозного назначения» передать здание Челябинской епархии РПЦ, а инструмент перенести в другое здание. Под нужды Органного Зала стали готовить здание бывшего кинотеатра «Родина». По плану работ, согласованному со специалистами органной фирмы «Герман Ойле» перенос инструмента был назначен на май 2014 года.

Концертный сезон Органного зала был расписан до весны 2014, на декабрь-январь в разгаре продажа билетов. В связи с внезапным распоряжением о закрытии зала концерт классической музыки, назначенный на 27 ноября, пришлось перенести на поздний вечер 26-го. Хранитель Челябинского органа, народный артист России Владимир Хомяков, был поставлен перед свершившимся фактом.

Это уже вторая попытка губернатора Челябинской области Михаила Юревича ликвидировать Органный зал и заменить его более трендовыми духовными скрепами – православным храмом. Первая была в апреле 2010 года, с нее начался губернаторский срок. Тогда благодаря уральской общественности удалось спасти уникальный музыкальный инструмент от намерения «в две недели разобрать» его. За сохранение Челябинского Органного зала было собрано 15 000 подписей людей со всей России.

До сего дня в зале чередовались концерты и богослужения. Мы не знаем, что именно по замыслу авторов духовного возрождения Росии должны скреплять «духовные скрепы», но культуру они разрушают. Сам уникальный орган, а вместе с ним и весь труд строителей Челябинского ОЗ, принесены в жертву этим «скрепам». Сегодняшнее торжество т.н. «исторической справедливости» на деле становится преступлением перед будущими поколениями. И, как все подобные преступления, делается внезапно и под покровом тайны.

Перенос органа в другое помещение возможен не ранее мая 2014 года. Демонтаж органа в холодное время года означает скорую гибель уникального музыкального инструмента. Многие его детали слишком хрупки и требуют специального микроклимата, условий содержания, которые при демонтаже поддерживать невозможно. Фактически орган материальной стоимостью около миллиона евро, и бесценный, как достояние российской культуры, идет на слом.

В ситуации, когда подобные решения губернатор принимает единолично, игнорируя как общественное мнение, так и рекомендации специалистов, и при этом заведомо не несёт ответственности ни перед обществом, ни перед законом, нечего даже надеяться на благополучный исход этих манипуляций.

Мы, челябинцы, а так же все россияне, кому судьба отечественной культуры небезразлична, просим максимальной огласки этой информации – в России и за рубежом.
Друзья! Право на культуру и сохранение её памятников и достижений гарантировано нашей Конституцией. Мы просим любой посильной помощи, которая согласуется с Вашей совестью и законами нашего Государства.

Инициативная группа «В защиту Челябинского Органного зала»:
Новожилова Елена
Болховская Маргарита
Ершова Ольга
Сосунова Екатерина
Бычков Александр
Коряковцев Андрей

Больше о Челябинском Органном зале:
vk.com/club17168824
organhall-74.livejournal.com

Контакты:
Тел. [phone] Сосунова Екатерина
E-mail [email protected] Новожилова Елена

---

27.11.2013 в 10:21

Пишет  Корриана:

Перепост

27.11.2013 в 10:13

Пишет  Solar Ray:

26.11.2013 в 22:43

Пишет  Танья Шейд:

Спасите кошек

26.11.2013 в 22:25

Пишет  Кристалл хрусталя:

Москва! Помогите кошикам!

26.11.2013 в 17:17

Пишет  Venera Taro:

г. Москва
Перепост из дневника знакомой.

26.11.2013 в 17:02

Пишет  Джени:

Шесть кошек, им жизнь отмерена до конца декабря:
Кошачье горе .

Умерла во сне от сердечного приступа молодая женщина. И остались коты сиротами. Родственников у хозяев не было, была только дружная кошачья семья. Сейчас нужно освободить квартиру и кошкам некуда деться, а им по 10 лет. Три девочки и два мальчика. Стерилизованные. Две рыжие и три белых. На улице никогда не жили. Отзовитесь, добрые люди!
Они живые до конца декабря, потом улица или усыпление.
Кошки взрослые, им всем по 10 лет.

Отсюда - тема на ПИКе
Рыжие слёзы в добрые руки


Белоснежное кошачье горе в добрые руки

Белых кошек четыре, но фото пока только с тремя.

Перепост, пожалуйста!
Можете покидать в ВК сохранив мой текст? Буду очень благодарна.

---

А я тоже не буду скучать!

Спёр из того номера отеля "Нортумберленд", куда влетела на пушечном ядре  WinterBell.

Вы даете мне ключ и персонажей, а я катаю драббл до 100 слов в качестве разогрева для ВТФ.
Мои фандомы:
1) Собака Баскервилей
2) Комиссар Рекс
3) Сейлор Мун
4) Сердца трёх
5) Мушкетёры
6) Судебные шоу (и сюда же Прокурорская проверка)
7) Граф Монте-Кристо
8) Золото Трои

запись создана: 11.11.2013 в 11:17

---

Helen Stoner, с днём рождения!

Дорогая  helen stoner, в этот здабедательный день в нашем кукольном театре премьера по мотивам... да-да, Трека!




Космос. Последний рубеж. Пять лет исследований неизведанных новых миров, поиска новой жизни и новых цивилизаций, поход туда, куда не ступала нога человека... или лапа вязаной собачки!


Однажды на мониторах "Энтерпрайза" появилась неизвестная планета.


Капитан принял решение о посадке.


По условиям планета напоминала нашу Землю, но было в здешней атмосфере что-то странное...
Чехов, Спок, Кирк и Сулу отправились на разведку.


Навстречу им вышли местные жители.
"Похоже на трибблов", - шёпотом сказал Кирк. - "Трикодер показывает, - шёпотом ответил Спок, - что это разумные птицы, близкие по строению к земным совам".


Местных совоидов трикодер нисколечки не смутил:
"Добро пожаловать на планету Соварония! Следуйте за нами!"


Они привели гостей в лес, и навстречу им вышел очень большой и важный совоид с орденом на животе.


"Добро пожаловать, гости с планеты Земля! Я генерал Бубус, председатель Комитета по защите межпланетного наследия".


Генерал пригласил всю команду к себе и устроил в честь гостей банкет. Маккой и Скотти налегали на местный бренди, Ухура всё порывалась погладить трибблосовоида...


Кирк знай перемигивается с одной застенчивой аборигенкой.


А Спок завёл беседу с местным учёным - профессором Совариусом.


После застолья профессор Совариус позвал гостей с Земли за собой: "Я покажу вам дело всей своей жизни!"


На огромной поляне в лесу стоял удивительно красивый замок.
"А я его знаю! - обрадовался Чехов. - Это Ласточкино Гнездо! Там снимали мои любимые фильмы".


И тут же принялся пересказывать их Ухуре, так что они чуть не отстали от группы.


А теперь обрадовался Сулу: "Это замок Химёдзи с моей родины! Я был там со школьной экскурсией".


А когда Кирк увидел Капитолий, он так и засиял от гордости: "И моя родина здесь!"


"Значит, вы собираете здесь копии знаменитых архитектурных шедевров?" - догадался Спок.
"Вы правы, - хихикнул профессор, - пока только копии. Со временем они займут место оригиналов на Земле".
Энтерпрайзовцы аж онемели - вот так планов громадьё!


"Дело в том, что Земля - наша планета-побратим. Мы собираем здесь все достижения земной мысли. Начали вот с архитектуры... Увы, земляне очень небрежно обращаются со своими памятниками, даже бросают на произвол судьбы. Мы телепортируем на землю сверхлёгкие и прочные модели профессора Совариуса, а настоящие памятники заберём к себе и отреставрируем".


Кирк и Спок удивились ещё больше: ведь земляне в 23 веке - народ культурный, берегут искусство и историю уважают.


И тут Спока осенило. "Капитан, я всё понял. Эта планета находится в другой временной плоскости. По их календарю на Земле самое начало 21 века, а люди тогда были... нелогичные, одним словом".


Энтерпрайзовцы - и Кирк, и Скотти, и Чехов - наперебой принялись доказывать генералу, что земляне не такие уж безнадёжные и за их наследие беспокоиться нечего. Спок даже на Первый контакт сослался.
Генерал призадумался и наконец сказал: "Ваша правда. Лучше мы будем незаметно прилетать на Землю и ухаживать за памятниками".


"А что же мне делать с моими моделями?" - огорчился профессор Совариус. - "Пусть остаются здесь, - решил Джим, - такого удивительного музея я во всей Галактике не видел".


На радостях генерал Бубус устроил бал и показал гостям Соварлезонский балет.


Ну, а потом танцевали все. Правда, Маккой поначалу стеснялся: "Я доктор, а не птичка!"


На рассвете экипаж "Энтерпрайза" простился с жителями Соваронии и полетел дальше.
Так что, если вы ночью увидите сову на шпиле собора или на крыше музея - может быть, это гости с Соваронии помогают нам беречь наши памятники...

---

Забыл выложить. Это был именно классический дюдик)

Для тех, кто рад был у меня встречаться с комиссаром Рексом))

Название: Тирольское вино
Автор: Jack Stapleton
Размер: миди, 8181 слово
Канон: кроссовер "Графини де Монсоро" и немного "Трёх мушкетёров" с сериалом "Комиссар Рекс"
Пейринг/Персонажи: Рекс, Мозер, Штокингер, Хел, доктор Граф и персонажи Дюма, которых читатели, несомненно, узнают, а также кое-кто для связки
Категория: джен
Рейтинг: от G до PG-13
Жанр: кроссовер, детектив
Саммари: сюжетные мотивы приключенческих романов повторяются в современной Вене. Итак, в гостиничном номере найден труп коридорного. Он отравился вином, которое предназначалось совсем другому человеку...
Предупреждение: смерть второстепенного персонажа
Примечание: всё, что сделал предъявитель сего, сделано без получения материальной выгоды и без посягательств на авторское право.

ТИРОЛЬСКОЕ ВИНО

1994 год, Вена, Австрия.

– Людвиг, боже мой, ты сошёл с ума, – молодая женщина запрокинула голову и засмеялась чистым колокольчатым смехом – как будто «Оду к радости» играли на стеклянной гармонике. Она и сама была как стекло, хрупкая, белокожая, с голубыми до прозрачности глазами. – Мой муж убьёт тебя, если узнает.
Мужчина расхохотался в ответ. Его смех был другого рода – раскатистым и в то же время мягким, словно гитарные аккорды.
– Пусть только попробует, – парировал он, запустив руки в платиновую волну, рассыпавшуюся по его коленям. – Я его по миру пущу. В конце концов, адвокат я или не адвокат?
– Но ведь кто-то спалил твою машину, – женщина глядела на него снизу вверх уже с плохо скрываемым беспокойством. – И эти визиты прокуроров в твой офис… Иногда я боюсь за тебя, Людвиг.
– Диана! – Людвиг приподнял её за плечи и крепко прижал к себе. – Ты же знаешь, золотая моя, что я никому не дам тебя в обиду. И уж тем более не допущу, чтобы ты огорчалась из-за меня. Помнишь, ты сама сказала, что я заговорённый?
– И всё же… ты хотя бы продал дом?
– Со всеми причиндалами. А пока мой партнёр ищет для меня подходящее гнёздышко, мне и гостиница хороша. Тем более я же обещал – как только разберусь с делом Адлера, мы сразу же уедем в горы! Ну, а за это время, надеюсь, со мной ничего не случится.

Хайни Брейзман, зажав под мышкой большую, обёрнутую в яркую бумагу коробку, свободной рукой постучал в дверь одноместного люкса.
– Господин Буде! Вам посылка!
На стук никто не отозвался.
– Тьфу ты! Как я забыл, он же уехал час назад. Ну ничего, – Брейзман пошарил по карманам и вынул запасной ключ, – сейчас оставлю ему посылочку и пойду смотреть футбол.
Ключ щёлкнул в замке. Коридорный зажёг свет и поставил коробку на стеклянный журнальный столик в стиле хай-тек.
– Интересно, кто это ему подарки посылает? – Брейзман обошёл комнату, отчаянно пытаясь убедить себя самого, что ему именно сейчас нужно проверить, стёрта ли пыль со всех полок. – Наверное, господин Буде не слишком обидится, если я распакую коробку? Он же её всё равно выбросит, а я её сразу в контейнер для макулатуры закину…
Внутренний голос не нашёл поводов для возражения, и Брейзман, пританцовывая от нетерпения, надорвал плотную глянцевую бумагу с узором из звёздочек. Оглянувшись, на цыпочках подошёл к двери, захлопнул её и, вернувшись к столику, разом содрал обёртку. Под ней оказалась высокая узкая коробка, разрисованная золотыми виноградными листьями.
– Вино, – Брейзман невольно облизнулся, припомнив две (только за последнюю неделю) неудачные попытки хоть немного познакомиться с гостиничным баром. – Шампанское, может… Коробку ведь тоже в макулатуру, верно? – спросил он себя, в то время как его руки, не дожидаясь утвердительного ответа, уже отдирали приклеенную крышку. Через полминуты в его руках очутилась пузатая бутылка из тёмного стекла с простой белой этикеткой.
– Троллингер, – с замиранием сердца прошептал коридорный и снова облизнулся. – Мускатный! Везёт же людям… Это что же, господин Буде один выпьет всю эту бутылку? Несправедливо как-то получается, всё одному, а? – продолжал он, не сводя глаз с бутылки. – К нему ведь и не заходит никто… А если бы господин Буде сейчас был в номере, – вдруг оживился он, и его веснушчатая скуластая физиономия зажглась торжеством, – неужто бы он не налил бедному Хайни хоть полстаканчика? За компанию? Да уж налил бы! Он ведь бочку троллингера может купить! А раз всё равно налил бы, – сияя, закончил он, – то будем считать, что уже и налил? А?
Хихикая, Брейзман нашарил в ящике столика нож и штопор. Фольга с горлышка полетела на ковёр, а следом с глухим чпоканьем выскочила и пробка.
– Всего один глоточек, а может, парочку, ну не алкоголик же я, – проворковал коридорный и, поднеся бутылку к губам, отхлебнул изрядный глоток.
В следующую секунду бутылка выскользнула из его рук, и тёмно-рубиновая жидкость заструилась по ковру из медвежьей шкуры. Брейзман захрипел и схватился за горло, глаза его выкатились из орбит, лицо посинело. Он попытался ухватиться за спинку кресла, но ноги его подкосились, и он рухнул ничком на пол.

Рихард Мозер пробирался по винному погребу между бочек и стеллажей с бутылками. Где-то впереди слышался глухой лай Рекса. «Чёрт побери, почему всё пустое? – бормотал Мозер, заглядывая в каждую бочку. – А колбасу кто ел – Рекс?» Вдруг перед ним очутилась огромная бочка с грубо вырезанной на ней лилией, из которой слышалось приглушённое дребезжание. Мозер собрался было заглянуть внутрь, но в эту минуту крышка слетела, и из бочки появилась лохматая башка Рекса с телефоном в пасти. «Рихард! – надрывалась трубка голосом Штокингера, тычась ему в руку. – Почему ты до сих пор не задержал Атоса? Он пьяный, он жену повесил!»
– Вот тебе и сходил на спектакль про трёх мушкетёров, – пробурчал Мозер, с трудом разлепляя веки и садясь на постели. – Приснится же такая чертовщина…
Его прервало знакомое мерзкое дребезжание из сна. Дверь приоткрылась, и в спальню бочком протиснулся Рекс с радиотелефоном в зубах.
– Сон в руку, – вздохнул комиссар, прекрасно зная, что ничего сверхъестественного в этом нет – практически каждое второе рабочее утро для сотрудников отдела убийств начинается в таком же духе. – Алло! Штоки?
– Ричи! – голос Эрнста Штокингера был преувеличенно бодрым: как видно, он уже накачался профилактической дозой крепкого кофе. – Сколько тебе нужно времени, чтобы подъехать в гостиницу «Золотой медведь»?
– Ну, учитывая, что ты разбудил меня на самом интересном месте… словом, через полчаса мы с Рексом будем на месте. А что там у них стряслось?
– Убит коридорный. Прямо в номере одного из постояльцев. Похоже на отравление цианидом. Доктор Граф уже выезжает сюда, он установит точно.

В вестибюле «Золотого медведя» царила суматоха, которой обычно сопровождается всякое появление криминальной полиции: сновали туда-сюда, натыкаясь друг на друга, эксперты, стажёры, коридорные и горничные. Рекс, словно не замечая их, протрусил к большому зеркалу напротив стойки администратора и, поставив передние лапы на массивную лепную раму, громко гавкнул на своё отражение, которое, впрочем, ничуть не смутилось.
– С собаками нельзя! – тщетно взывал управляющий – маленький высохший старичок с трагическими глазами новорождённого белька. – Здесь табличка!
– Всё в порядке, – громко и раздельно, как ребёнку, растолковал ему Мозер, доставая жетон из нагрудного кармана. – Собака служебная. Криминальная полиция. Мозер. Отдел по расследованию убийств.
– Зюндерман, – пискнул старичок. – Простите, я ж не знал… Ваши коллеги уже наверху, господин комиссар. Номер четыреста семь.
Рекс отвлёкся от созерцания своей персоны в зеркале и занял своё служебное место рядом с хозяином.

В четыреста седьмом номере хозяйничал, как всегда, невозмутимый и щеголеватый, доктор Лео Граф. Два санитара укладывали на носилки труп; о положении, в котором его обнаружили, свидетельствовал уже лишь меловой контур на паркете.
– Придержи Рекса! – взволнованно предупредил Штокингер, осматривавший содержимое мини-бара. – Тут на ковре пятно от отравы, которой наглотался этот бедняга.
– Рекс, сидеть, – негромко скомандовал Мозер. – Доброе утро, коллеги. Что-нибудь уже выяснилось насчёт убитого?
– Его опознала горничная, когда принесла постояльцу завтрак. Хайни Брейзман, работал здесь коридорным. Не сказать, чтобы он был на хорошем счету – попивал и подворовывал, но серьёзных грехов за парнем не водилось.
– Обычно за такое не убивают, – подтвердил Мозер. – Что скажешь, Лео, от чего он умер?
– Что-то ты сегодня торопливый, Ричи, – укоризненно усмехнулся Лео, подкручивая ус. – Вот тебе вопрос на засыпку: смерть наступила в течение нескольких минут, лицо посинело, слизистые оболочки, напротив, покраснели. Тебе это ничего не напоминает?
– Штоки что-то говорил о цианистом калии, – в тон ему отозвался Мозер. – Значит, гипотеза подтвердилась?
– Эх, Штокингер, и не стыдно подсказывать, – патологоанатом погрозил пальцем. – Подтвердилась, конечно. Умер он вчера, между одиннадцатью вечера и полуночью, по всей вероятности, угостившись содержимым вот этой бутылки, – он кивнул на журнальный столик, где лежала закупоренная и запечатанная в пакет бутылка с этикеткой «Троллингер». – Подробности, как ты и сам знаешь, после вскрытия.
– Вино не из дешёвых, – Рихард внимательно изучил акцизную марку. – Вряд ли простому коридорному по карману такое угощение. Или оно предназначалось не ему?
– Горничная тоже так подумала, – подтвердил Штокингер, – Брейзман уже не раз попадался на мелких кражах. На этот раз, похоже, он совсем совесть потерял – раньше хозяина решил полакомиться. Горничная нашла на полу разорванную упаковку. К счастью, у неё хватило ума ничего не выбрасывать до нашего приезда.
– Выходит, что бутылка предназначалась постояльцу из этого номера, – заключил Мозер. – Придётся всё ж тебе, Штоки, побеспокоить господина Зюндермана.
Проводив коллегу, он вдруг услышал шорох и обернулся:
– Рекс, фу!
Пёс пытался что-то выудить лапой из-под брезента, которым санитары успели накрыть труп. Мозер наклонился и поднял с пола маленькую карточку, из тех, какие вкладываются в букеты или подарки.
– «Господину Людвигу Буде в 407-й номер», – прочитал он. – Знакомая фамилия.
– Это не тот ли Буде, адвокат, которого газеты прозвали «бичом прокуроров»? – припомнил Граф.
– Проще говоря, тот самый проходимец, из-за которого вся работа венской полиции идёт Рексу под хвост, – проворчал Мозер. – Не хочу ничего сказать, но желающих прикончить его хватает даже среди наших коллег.
– Благодарю за откровенность, господин фараон, – прервал его насмешливый голос с порога. – Э, а что здесь вообще происходит?!
Служители порядка разом обернулись. В дверях стоял высокий загорелый красавец с аккуратной бородкой, в чёрном костюме без галстука.
– Убийство, – коротко бросил Мозер, которого в вошедшем безотчётно раздражало всё, начиная от пренебрежительных интонаций и заканчивая обманчиво простым покроем итальянского пиджака и загаром, донельзя нетипичным в первых числах апреля.
– Убийство? – переспросил Буде, входя в номер. Надо отдать ему должное – знаменитый адвокат держался весьма достойно, скандалом не грозил и за мебель не хватался. Видно, всё-таки не понаслышке знал, как себя вести на месте преступления.
Мозер прошёл к носилкам и приподнял край брезента.
– Вы узнаёте этого человека?
– Хм… я его, конечно, видел, он пару раз приносил мне в номер почту… Имя, правда, запамятовал, – впрочем, по тону скорее следовало понимать «не собирался запоминать». – А как это с ним… произошло?
– Выпил вина из этой бутылки, – пояснил комиссар. – Вы знаете, откуда она здесь взялась?
– Понятия не имею. Меня здесь не было со вчерашнего вечера.
– И тем не менее, – Мозер осторожно обошёл тёмное пятно на ковре и знаком предложил Буде сесть в кресло, – эта бутылка оказалась в вашем номере, и именно в ней, как мы полагаем, находился яд.
– Не забывайте, только после экспертизы, – напомнил доктор Граф и ушёл вместе с санитарами, которые несли носилки.
– Вы хотите сказать, – после недолгой паузы произнёс Буде, – что меня собирались отравить?
Рихард смерил его оценивающим взглядом. Буде, к его чести, вёл себя хладнокровно, но вместе с тем чуть-чуть наигранно. Скорее не как человек, привыкший по роду занятий смотреть в лицо опасности, а как актёр, перед которым поставлена задача – изобразить хладнокровие в фильме «плаща и шпаги». «Интересно, – не удержался от мысли детектив, – он всегда так притворяется или ему на самом деле есть за кого переживать?»
– Факты свидетельствуют именно об этом, – сухо сказал он. – А как вышло, что в эту ночь вас не было здесь?
– Я встречался со свидетелями по делу, которое сейчас веду, а на обратном пути заехал в Двадцатый округ к моему другу Лукашу. Он сам предложил мне остаться на ночь, узнав, что у меня кончился бензин.
– Разве он не мог заправить вашу машину?
– У него нет машины. А до ближайшей заправки тащиться полчаса. Согласитесь, ночью это не слишком удобно.
– У вас есть какие-нибудь догадки, кто мог бы прислать вам эту бутылку?
– Я не избалован подарками, – признался Буде. – У меня не так уж много друзей, а они знают, что при моей профессии я не слишком доверяю тому, что нахожу под дверью.
– А как насчет ваших недоброжелателей?
– Ха! Вы сами только что сказали, что их у меня более чем достаточно. Пожалуй, я бы охотней всего поставил на то, что это Энгельбрехт задумал вывести меня из игры. Он-то знает, что на первом же судебном слушании я разделаю его под орех.
– Энгельбрехт – это прокурор? – уточнил Мозер и, получив утвердительный кивок, задал новый вопрос: – Значит, вы сейчас участвуете в уголовном процессе?
– Об этом уже должны орать все газеты.
– И кто же ваш клиент?
– Франц Адлер. Фирма «Полански и Адлер». Вам что-нибудь говорит это имя?
– Припоминаю. Какая-то шумиха, связанная с растратой.
– Ну, раз вы знаете так много, то я избавлен от необходимости разглашать адвокатскую тайну. А если вы ознакомитесь с этим делом поглубже – я нисколько не возражаю, но, если можно, без моего участия – то поймёте, что всё это хорошо проплаченная комедия. Ну что ж, тем интереснее для меня. Ого! Что это с вашей собакой?
Рекс, как раз в это время сосредоточивший своё внимание на хозяине номера, ткнулся мордой в его брюки, но вдруг сердито чихнул и принялся отчаянно тереть лапой нос.
– Он так реагирует на некоторые запахи, – объяснил Мозер и вдруг как нельзя более кстати вспомнил дело брачного афериста, которого они не так давно припёрли к стенке именно благодаря нюху Рекса. – Скажите, вы пользуетесь мускусными духами?
– Я? Духами? – адвокат захохотал во всё горло. – По-вашему, я похож на… кхм, ну, вы поняли? Хотите – загляните в ванную, можете убедиться, там разве что обычный лосьон для бритья…
– И всё-таки вы вчера встречались с разными людьми, – настаивал Мозер, у которого было достаточно оснований доверять псу в том, что касалось запахов, – ночевали в гостях. Не пойму, чем вам так не нравится обычный вопрос.
– Посидите в одной комнате с Энгельбрехтом – узнаете, – пренебрежительно бросил Буде.
«Э, нет, – подумал про себя Рихард, – ты что-то явно скрываешь».

В вестибюле к Рексу и Мозеру присоединился Штокингер.
– Я выяснил, откуда взялась бутылка, – сообщил он. – Вчера около одиннадцати вечера в гостиницу позвонили из автомата и сообщили, что на крыльце находится подарок для господина Буде из 407 номера от его друзей. Телефонистка растерялась, но Брейзман, который в это время проходил мимо, вызвался проверить, что там.
– Похоже, он с самого начала рассчитывал чем-нибудь поживиться, – прокомментировал Рихард.
– Скорее всего. Через пару минут он вернулся и показал коробку. Она не тикала, не шуршала, проводков из неё не торчало, да ещё с карточкой – словом, они решили, что бояться нечего, и Брейзман понёс её наверх.
– Буде сказал, что к подаркам относится с осторожностью, – вспомнил Мозер. – Сдаётся мне, убийца специально выбрал время, когда его не будет в номере.
– У него-то самого есть версии?
– Да не пойму, то ли он шутит, то ли всерьёз. Якобы это может быть связано с делом Франца Адлера. Вот только, по-моему, что-то важное он от нас скрывает.

В кабинете, за импровизированным бастионом из папок, разложенных вокруг компьютера, уже выполнял свою боевую задачу третий из следственной группы – ас бумажной работы, добродушный толстяк Петер Хеллерер по прозвищу Хел.
– Как насчёт завтрака, коллеги? – в бастионе появился внушительный пролом: Хел пододвинул к себе пакет из кулинарии и ловко перебросил Мозеру и Штокингеру две ещё тёплые булочки в папиросной бумаге. Третью булочку, предварительно развёрнутую, на лету поймал зубами Рекс.
– Что бы мы без тебя делали, – блаженно промычал сквозь булочку Штоки. – Как там дело Франца Адлера поживает?
– Я поговорил с Шёненбергом из отдела хищений, – поведал Хел своим уютным глуховатым баритоном, – он пообещал съесть свои манжеты, если Адлер невиновен. Этот тип всё хорошо продумал. Сначала организовал мелкую кражу и повесил её на двух своих подчинённых. Была шумиха, суд и торжественная порка. Гендиректор Полански расслабился, служба безопасности во главе с неким… как бишь его, ужасно смешная фамилия? – а, вспомнил, Маусхаке! – отправилась почивать на лаврах. А Адлеру только того и надо. Пока они себе почивали, больше половины всех сбережений фирмы уплыли на левые счета где-то на Виргинских островах. А это, между прочим, почти миллиард шиллингов.
– Если он такой умный, то что же не уплыл вслед за денежками? – усмехнулся Мозер.
– Его сцапали прямо в аэропорту, – ответил Хел. – Какой-то пассажир перед ним буквально застрял в металлоискателе. Уж не знаю, куда у него и что завалилось, но когда Адлера брали, он уже был готов на беднягу с палкой накинуться.
– Зачем же Буде защищает этого Адлера, если он на самом деле вор? – удивился Штокингер.
– Подозреваю, из спортивного интереса, – отозвался Рихард. – Да и с прокурором, который будет поддерживать обвинение, у него какие-то личные счёты. Во всяком случае, мне так показалось.
– А Буде – это такой адвокат, который, если надо, на Луну слетает, а своего добьётся, – задумчиво заключил Хел. – Недаром его «бичом прокуроров» называют.
– Если так, то Полански, возможно, не прочь бы вывести его из игры, – принялся рассуждать Мозер. – Надо бы с ним встретиться.
– А мы пока займёмся прошлым господина Буде, – решил Штокингер. – Держу пари, дело Адлера не единственное, в ходе которого он имел все шансы нажить себе врагов... Э, а почему у нас свет горит?
– Я не включал, – пробормотал Хел из глубин полицейской базы данных.
– Рекс! – Мозер обернулся. Пёс с видом невинной овечки на альпийском лугу сидел возле лежанки. Услышав своё имя, он устремил на хозяина честные карие глаза.
– Как он умудрился? – почесал в затылке Штоки.
– Если он встанет на задние лапы, то запросто дотянется до выключателя, – прикинул Мозер. – А давайте проверим. Рекс! – он ничтоже сумняшеся забрал у Штокингера полбулочки и показал на выключатель. – Кнопка! Видишь кнопку на стене? Нажми кнопку – получишь булочку. Ну, давай!
Со второго раза Рекс понял. Он протрусил к стене, встал на задние лапы и передней хлопнул по выключателю. Лампы на потолке погасли.
– Молодец, – Мозер одобрительно потрепал пса по холке и вручил ему угощение. – Ну, что я говорил? Теперь не придётся возиться с выключателем самим.
– Это была моя булочка, – обречённо констатировал Штокингер.

Охранник на входе в офис «Полански и Адлер» долго и с недоумением разглядывал полицейский жетон Мозера.
– Не понимаю, что вам снова понадобилось, господин комиссар? Ведь дело уже передано в суд…
– Слушай, Руди, если ты задаёшь глупые вопросы – это ещё не значит, что ты работаешь на совесть, – прозвучал за его спиной насмешливый женский голос. – Пропусти уже господина полицейского, а то его собака, чего доброго, тебе в карман гранату подбросит. Верно я говорю?
По лестнице спускалась высокая худая женщина лет тридцати, с короткими, слегка взлохмаченными волосами и некрасивым, но умным и живым лицом.
– Шеф только что передал, чтобы никого не пускали… – попытался протестовать охранник.
– Вот именно поэтому брысь отсюда, – нисколько не смущаясь, распорядилась молодая особа и жестом пригласила Мозера следовать за ней наверх. Рекс покрутился вокруг её ног, но запаха мускуса не уловил и потерял к ней интерес.
– Мне нужно задать пару вопросов господину Генриху Полански, – пояснил Рихард, поднимаясь по лестнице. – А кто вы?
– Соня Шильд, – представилась его спасительница. – Если вам нужно имя, конечно. А по поводу должности – я здесь работаю правой рукой человека, у которого обе левые. Проще говоря, – уточнила она, – я личный секретарь господина Полански.
Мозер слегка растерялся. Своей мальчишеской фигурой и дерзкими интонациями Соня Шильд не походила ни на одну из виденных им ранее секретарш.
– А почему вы считаете, что Полански примет меня именно сейчас? – спросил он, чтобы поскорее заполнить эту непроизвольную паузу.
– Потому, что он никого не велел пускать, – снисходительно улыбнулась фройляйн Шильд. – Видите ли, в данный момент шеф самым добросовестным образом гробит своё здоровье с помощью биоэлектронного магнитного пластыря, а эта штука приносит пользу разве что тем жуликам, которые его продают. Так что вполне возможно, что ваш приход немного отсрочит окончательное размягчение его мозга.
На втором этаже Соня провела Мозера через приёмную, где на диване крупный седоватый мужчина читал журнал об охоте, и решительно нажала ручку большой двери в глубине комнаты.
– Какого чёрта вы ко мне ломитесь, если нет двенадцати? – послышался изнутри недовольный голос.
В кабинете за массивным столом из красного дерева сидел, запрокинув голову, высокий шатен с бледным, усталым и немного изнеженным лицом. Его бледный лоб украшала внушительная нашлёпка, по форме и цвету похожая на скончавшуюся от старости каракатицу.
– Шеф, сейчас половина первого, – ангельским тоном поведала Соня, проходя мимо него и открывая жалюзи. – Боюсь, этот ваш пластырь стал эпицентром местной магнитной аномалии, вот часы и врут. А господину Мозеру из криминальной полиции это знать ни к чему, – она наклонилась над Полански и почти материнским жестом сняла у него со лба «магнитную аномалию».
– Ах, вот оно что, – Полански говорил скучающим тоном, слегка растягивая слова. – Тогда свари нам кофе, Соня. Так что вы хотите знать, господин, э-э… Мозер?
– Я хотел бы поговорить о вашем бывшем партнёре и его адвокате, господине Буде, – начал сыщик.
Полански резко выпрямился и весь подобрался. Голос и тот стал заметно твёрже.
– Я не желаю иметь ничего общего с этими двумя прохвостами, – отчеканил он. – Дверь вон там, господин комиссар.
– Я бы на вашем месте не рубила сплеча, – ненавязчиво посоветовала Соня, роясь в шкафчике. – А вдруг Адлер подписал признание или рассказал, из какого банка можно забрать ваши денежки?.. Кстати, кофе кончился, – прибавила она. – Есть только шоколад.
– Спасибо, не надо, – решил Полански. – Так что вас интересует?
– Мы полагаем, что на господина Буде было совершено покушение, – объяснил Мозер. – Вам что-то известно об этом?
– Мне? Я же сказал, что совершенно не…
– Осторожнее, шеф, – Соня неторопливо убирала в шкафчик пустые банки. – Это же самая любимая приманка для полицейских… а это собачке. Не возражаете? – она достала из жестяной банки пару печеньиц и на ладони протянула Рексу. Пёс вопросительно поглядел на Мозера и, увидев его кивок, воздал должное угощению. – Не иметь дела с этими двумя прохвостами мы не можем потому, что выступаем по делу потерпевшими. К счастью, за нас всё говорит адвокат… кажется, я отвлеклась. Дело в том, что новость насчёт Буде я услышала полчаса назад по радио. И если честно, нам меньше всего нужно тянуть время до судебных слушаний. Этот процесс и так встал нам в копеечку.
– Именно это я хотел сказать, – задумчиво изрёк Полански.
– Ну допустим, а вы не боялись, что Буде выиграет процесс? Он один из сильнейших адвокатов Вены.
– В принципе, нет, – гендиректор поёрзал в кресле, прежде чем ответить. – Конечно, всякое может случиться, но следствие же установило вину Адлера, разве не так?
Он явно рассчитывал, что с этими словами тема будет исчерпана, но Мозер не отступался.
– Вы лично разговаривали с Буде? Знаете, где и как его сейчас можно найти?
В приёмной что-то грохнуло. Мозер обернулся и увидел мелькнувшую в дверном проёме спину того самого седоватого господина с журналом (который, впрочем, в данный момент валялся на ковре). Рекс вскочил на лапы и насторожился.
– Маусхаке! – укоризненно прокомментировала вслед ему Соня. – Ладно, вы тогда оскандалились, но зачем же стулья ломать?
– Опять ты со своими шуточками, – поджал губы Полански. – Так о чём вы говорили?
– Кто это? – перебил Рихард. – Тот человек, что сейчас ушёл?
– Начальник службы безопасности, – удивлённо пробормотал Полански. – А зачем вы…
Он не успел докончить фразу – Мозер, забыв попрощаться, выбежал вслед за Рексом из кабинета.

– Звонил доктор Граф, – Штоки повесил трубку. – Сказал, что скоро закончит вскрытие. Может, всё-таки Рихард успеет к этому времени вернуться? Что-то мне не хочется тащиться в морг…
Дверь приоткрылась, и в щель просунулась незнакомая, довольно смазливая физиономия с тонкими, будто кисточкой нарисованными чёрными усиками.
– Простите, – любезно уточнила физиономия, – это здесь работает группа Мозера по делу об убийстве в гостинице?
– Здесь, – подтвердил Штокингер, – только Мозера сейчас нет.
– Вот и отлично, – дверь приоткрылась пошире. – Не поймите меня неправильно: у меня просто сильная аллергия на собак, а ваша небезызвестная овчарка… Прокурор Отто Энгельбрехт, – отрекомендовалась физиономия, входя в кабинет вместе со всем остальным. «Остальное» включало в себя безупречно отглаженный кремовый костюм, портфель из крокодиловой кожи и целое облако жасминового парфюма, от которого у обоих мужчин разом заслезились глаза.
– Чем обязаны? – дежурно поинтересовался Хел.
– Видите ли, я слышал утренние новости, – Энгельбрехт с сомнением обследовал ближайший свободный стул и присел на краешек, – пресса на все лады склоняет версию, что яд предназначался господину Буде. А кое-кто уже напрямую утверждает, будто смерть Буде выгодна тем, кто хочет засадить за решётку Франца Адлера. Так вот, – он возвысил голос, – я хочу сказать, что это абсолютная чушь.
– А что ещё вы хотите сказать? – поинтересовался Штокингер.
– Не подумайте, конечно, что я тут распускаю сплетни, – промурлыкал Энгельбрехт, разглядывая свои ногти (кстати, очень ровные и ухоженные), – но я всегда замечал за моим оппонентом склонность к саморекламе… Правда, мне в голову не приходило, что всё могло зайти так далеко. Ну, разве что он доверился не тем людям, а они перестарались…
– Вы хотите сказать, что Буде инсценировал…
– Ну не то чтобы, – вещал прокурор, – но вы, наверное, уже ознакомились с делом, хотя бы бегло, и могли заметить, что в нём нет фактически ни одной лазейки для защиты. Счета Адлера арестованы, все улики против него. И поэтому я не думаю – вы меня понимаете? – что Буде рассчитывает победить, опираясь на материалы дела. Спасти шкуру его клиента по-настоящему может только громкий скандал. Вот он и произошёл, – ехидно закончил Энгельбрехт.

Для человека такого возраста и телосложения Маусхаке передвигался на редкость прытко. Он на одном дыхании скатился по лестнице и пулей вылетел через пожарный выход, опрокинув сложенные на крыльце картонные коробки. Рекса это препятствие задержало всего на несколько секунд, но, увы, именно они оказались роковыми: любитель охотничьих журналов прыгнул в чёрный автомобиль и скрылся. Замешкавшийся Мозер успел только проводить глазами бампер машины и с чувством чертыхнулся.
– Знаешь, Рекс, мы с тобой едим слишком много булочек, – констатировал он затем. – Я уже не помню, когда от тебя кто-то благополучно удирал.
Рекс сновал по парковочному месту, уткнув нос в асфальт. Его острый слух уловил сквозь рёв мотора звон чего-то металлического. Заметив это что-то, он принял стойку, но вместо того, чтобы гавкнуть, почему-то чихнул.
– Это что такое? – Мозер присел на корточки. На асфальте перед ним лежала женская заколка с выложенной камешками буквой «D». – Или… – его осенило, – ты что, почуял мускус?
Рекс сердито тёр обеими лапами нос, словно желая сказать: «Вот твоя пахучая штука, хозяин, забирай её скорее – я, в отличие от неё, не железный!»

– Итак, Ричи, мы в очередной раз оказались предсказуемо правы, – заключил доктор Граф. – Убийцы воспользовались старым добрым цианидом. На наше счастье, он плохо растворяется в алкоголе, так что эксперты нашли на дне бутылки изрядный слой осадка.
– Если это был порошок, то как он попал в бутылку? – удивился Мозер.
– Представь себе, и на этот вопрос мы нашли ответ, – усмехнулся медик. – Наш убийца, видимо, не большой знаток химии, зато ловкости и терпения ему не занимать. Вот смотри, на фольге с обратной стороны найдены следы перчаток. Как думаешь, что из этого следует?
– Убийца развернул фольгу, вытащил пробку и насыпал яд прямо в бутылку… Стой, Лео, ты вправду думаешь, что её в принципе можно не порвать?
– Ну, раз в нашем случае это удалось… Если хочешь знать моё мнение, то искать надо либо мужчину, привыкшего к мелкой работе, либо женщину. Но не врача, конечно. Я бы за такой способ убийства поставил «незачёт».
– Кстати, о женщинах, – Мозер вынул из кармана завёрнутую в пакетик заколку. – Вот это Рекс нашёл на стоянке у конторы Полански. И уверяет меня, что эта штука пахнет мускусом, происхождение которого на своём костюме господин Буде так решительно отказался объяснять. Могут твои орлы сделать экспертизу?
– Одорологическую? Я сам займусь, только, не обессудь, завтра. У меня в холодильнике ждут очереди ещё два клиента вашего доблестного отдела.

– Чёрт возьми, это что за газовая атака? – не выдержал Рихард, едва перешагнув дверь кабинета. Рекс проскакал к окну, водрузил передние лапы на подоконник и заскрёб по раме, пытаясь её отодвинуть.
– А ты ещё не знаешь? – сообщил Хел, дожёвывая обеденную булочку. – Здесь был Энгельбрехт собственной персоной.
– Рассказал нам пару историй про то, как господин Буде выигрывал дела с помощью счастливых совпадений, которые сам же и подстраивал, – прибавил Штокингер. – Правда, я не уверен, что на этот раз он мог зайти так далеко. А ты уже был у Лео?
– Уже, не беспокойся, – Мозер открыл окно пошире и пересказал коллегам всё, что узнал от Графа. – А кроме того, мы с Рексом навестили господина Полански, и я лично не уверен, что весь этот план с отравлением принадлежит ему. Похоже, у него мозги промыты нетрадиционной медициной. А вот почему от меня удрал господин Маусхаке – в этом нужно разобраться.
Хел застучал по клавишам в поисках паспортной базы.
– Есть, – сообщил он через несколько минут. – Бруно Маусхаке, сорок девять лет, не судим. Родился в Инсбруке. Профессия – тренер по стрельбе. Три года назад оставил спортивную карьеру, женился и перебрался в Вену. Теперь работает у Полански. Жена… – ещё одно стаккато по клавиатуре, – Диана Маусхаке, двадцать семь лет, не работает. Но дамочка незаурядная, учитывая, как хорошо она смотрится на паспортной фотографии.
– Это не каждому удаётся, – заметил Штокингер, заглядывая ему через плечо. Женщина с волнистыми светлыми волосами и широко расставленными глазами и вправду была хороша, хотя сам снимок оставлял, как положено, желать лучшего.
– Диана, – повторил Мозер. – На той заколке, что нашёл Рекс, была буква «D». Первая буква её имени! И она пахла мускусом.
– Как и одежда Буде, – подхватил его мысль Штоки. – Учитывая, что наш адвокат не пользуется духами, это не похоже на совпадение. И что мы в таком случае имеем?
– Банальный любовный треугольник, – Хел украдкой зевнул. – Ревнивый пожилой муж задумал избавиться от удачливого соперника.
– Тогда почему яд? Если Маусхаке профессиональный стрелок, ему было бы проще всадить в Буде пару пуль.
– И тут же попасться? – возразил Мозер. – Не-ет, эта хитрость как раз в его духе. С химией наш начальник охраны, понятно, не дружит. А пальцы у него наверняка ловкие – чтобы заряжать спортивную винтовку.
– Вызовем его на допрос? – поинтересовался Хел.
– У нас против него нет определённых улик, – покачал головой Мозер. – Лучше сделаем так: с сегодняшнего дня установим за ним слежку. А пока придётся ещё раз побеседовать с господином Буде. Пусть подъедет через час.

– Первый раз в жизни вижу адвоката, из которого каждое слово приходится клещами вытягивать, – вздохнул Мозер и потрепал Рекса по холке. Пёс недовольно гавкнул: хотя Буде успел переодеться, запах, по-видимому, никуда не девался. А может, он сам просто не нравился Рексу?
Допрос Буде, мягко говоря, не удался. Мозер и Штоки промаялись с ним битых полтора часа, но адвокат стоял на своём с упорством, достойным лучшего применения: никакой Дианы Маусхаке он знать не знает, а с её мужем имел только шапочное знакомство, и то потому, что тот проходит по делу Адлера свидетелем обвинения. Правда, что касается мускусных духов, он всё-таки снизошёл до объяснения: его случайно обрызгала одна из свидетельниц, с которой он встречался в парфюмерном магазине. Но больше от него ничего не удалось добиться. Когда за Буде захлопнулась дверь, Штокингер в сердцах заявил, что его бы следовало переименовать из «бича прокуроров» в «геморрой полицейских».
По дороге домой Мозер вспомнил, что из съедобного в доме осталось только полфунта колбасы да бутылка вина. Во вчерашней мушкетёрской пьесе это был бы сносный ужин, но полицейский желудок Рихарда требовал чего-нибудь погорячее. Вроде шпигованного зайца или фрикасе из свинины. Правда, полицейский же кошелёк намекал, что таких чудес не потянет. Поразмыслив, Мозер нашёл компромиссное решение и, оставив машину у кулинарии, купил вместе с Рексом два шницеля в сухарях. Точнее, Рекс выбрал, а Мозер заплатил.
Из магазина Рекс выдел с гордым видом, держа в зубах пакет со шницелями. Поставив передние лапы на дверцу машины, чтобы, как обычно, забраться через окно на переднее сиденье, он вдруг чихнул и недовольно заворчал, уронив внутрь свой аппетитный груз.
Мозер открыл дверцу и остолбенел. На заднем сиденье машины, сжавшись в комочек и испуганно глядя на него поверх воротника плаща, сидела женщина с волнистыми платиновыми волосами. Мозеру показалось, что он совсем недавно видел её лицо. Ну конечно! Диана Маусхаке.
– Что вы здесь делаете? – было первой фразой, которую Мозер выдавил из себя спустя добрых полминуты.
Диана привстала на сиденье и вдруг вцепилась ему в руку. Пальцы у неё были тонкие, но крепкие и лихорадочно дрожали.
– Я должна вам всё рассказать, – зашептала она срывающимся голосом. – Я знаю, Людвиг молчит – он и будет молчать, ради меня. Я ужасная дура. Мне давно надо было понять, что мой муж… Ох, господин комиссар, это страшный человек. Он способен буквально на всё. Мы с Людвигом и не подозревали, на что, но когда это случилось…
– Так, спокойно, – Мозер слегка встряхнул Диану и усадил её обратно на сиденье. – Вам есть что сказать по делу об убийстве?
– Только я не поеду в полицию, – испуганно прервала молодая женщина. – Там Бруно может следить за мной. Мне даже показалось, что я видела его возле комиссариата… Он ведь наверняка заметил, что я ушла из дома.
Рихард раздумывал недолго.
– Поехали ко мне, – решил он, садясь за руль. – В моём доме, да ещё с Рексом, вы будете в безопасности.
Диана протянула руку и неуверенно погладила Рекса по холке. Пёс принял этот знак внимания без особого восторга. Он и так-то не жаловал женщин, появлявшихся в их доме, а тут ещё не без оснований подозревал, что нежданной гостье достанется его законный шницель.

По-видимому, Диана от страха преувеличивала возможности своего супруга: во всяком случае, хвоста за собой Мозер не заметил. Подъехав на всякий случай к дому кружным путём, он впустил Диану и Рекса через чёрный ход и плотно задёрнул шторы в гостиной.
– Немножко конспирации, – прокомментировал он. – Что вы скажете насчёт шницеля с красным вином на ужин, госпожа Маусхаке?
Рекс устремил на хозяина взгляд, полный горького разочарования.
– Честное слово, не стоит, – зарделась Диана. – У меня совсем нет аппетита. Да и жареное мясо не слишком полезная вещь. Я бы посоветовала запечь его в духовке…
Пока Диана крутилась у плиты и безвозвратно, с точки зрения Рекса, губила шницели, поливая их каким-то адским зельем из остатков майонеза, красного вина и последнего завалявшегося в холодильнике яйца, пёс изо всех сил боролся с искушением хорошенько дёрнуть её за юбку. Однако он точно знал, что этого хозяин не одобрит. Тогда он забрался под стол и растянулся там на полу, положив голову на лапы и всем своим видом показывая, что уязвлён в самое сердце. Но Диана не обращала на него внимания и, поколдовав с терморегулятором, сунула сковороду в духовку, после чего удалилась.
Едва стихли её шаги, как Рекс выбрался из-под стола. Сейчас он был бы не прочь вытащить шницели из духовки и слопать, пока они не пропахли дурацкой красной жидкостью, которую хозяин называет вином. Но попробуй подступись, когда дверца во-первых, закрыта, а во-вторых, такая горячая, что лапы обожжёшь! Нет, похоже, сидеть ему сегодня голодным…
И вот тут пёс увидел кнопку. Немаленькую и круглую. Это была кнопка таймера, который Диана поставила всего на двадцать минут. Читать цифры Рекс, понятно, не умел, но вот лишний раз опробовать новый трюк – эта мысль сама пришла в его ушастую голову. Он сел на задние лапы и хлопнул по кнопке несколько раз подряд. На дисплее таймера высветились цифры «45»…

– Мы с Людвигом встретились случайно, – рассказывала Диана, устроившись с ногами на диване среди подушек. – Ему срочно нужно было ехать к клиенту, и он буквально бросился под мою машину… На обратном пути мы разговорились, а уже через несколько дней он пригласил меня к себе домой. Мы всегда выбирали разные места для встреч, чтобы не вызывать подозрений у Бруно. Хотя Людвиг всегда смеялся над нашими предосторожностями – он слишком любил играть с огнём. Он и за дело Адлера взялся потому, что узнал, что в нём замешан мой муж. «Ничего не пожалею, лишь бы оставить его в дураках», – говорил он.
– Так когда вы поняли, что Буде грозит опасность? – подсказал Рихард.
– Две недели назад Людвиг позвонил мне и сообщил, что его машину подожгли прямо на стоянке. Я сразу догадалась, что это работа моего мужа. Но со мной он был совершенно спокоен – а я в это время с ума сходила от страха. Я уговорила Людвига продать дом и переехать в гостиницу. Он согласился только потому, что хотел купить новый домик для нас двоих. Но я не представляла, что Бруно решится на такое страшное дело! – у неё задрожали губы.
– Ну, ну, – Мозер, не выносивший женских слёз, поспешил налить в её бокал вина.
– Неделю назад, когда господин Полански – это шеф моего мужа, вы знаете – летал в командировку в Южный Тироль, – продолжала Диана, – Бруно попросил его купить там несколько бутылок мускатного троллингера. Это наше с Людвигом любимое вино, но я не придала этому особого значения. Потом началось странное. Через три дня мы с мужем пошли к ювелиру, и он заказал мне золотое кольцо с гравировкой. А вчера вечером он предупредил меня, что не будет ночевать дома. Я страшно обрадовалась и попросила Людвига приехать, ведь мы так давно не виделись…
– Значит, в ночь убийства Брейзмана Буде был у вас? – уточнил Мозер.
– У меня, – подтвердила Диана. – А наутро, оставшись одна дома, я заглянула в бар и заметила, что одной бутылки вина недостаёт. Я удивилась, ведь мы в ту ночь пили только кофе. И мне пришла в голову, знаете, такая нелепая мысль, что Бруно спрятал бутылку в своей комнате и пьёт потихоньку. Я заглянула к Бруно… и заодно решила прибраться у него, там был жуткий беспорядок, как будто он что-то искал в большой спешке. И вот там, на письменном столе, я нашла спичечную коробку с каким-то белым порошком. – Щёки Дианы побледнели. – Он был немного похож на соду, но это была не сода!
– Цианистый калий, – пробормотал Рихард.
– И когда через полчаса по радио сообщили об убийстве в той самой гостинице, где жил Людвиг, я сразу поняла, что у меня в руках, – продолжала Диана, – и что Бруно теперь ни перед чем не остановится.
– И где же этот коробок? – возбуждённо перебил Мозер.
Диана наклонилась вперёд и еле слышно прошептала:
– В моей сумочке.
Мозер сбегал на кухню за резиновыми перчатками и полез в сумочку. Там, завёрнутый в бумажную салфетку, лежал спичечный коробок. Детектив осторожно приоткрыл его. Коробок был наполовину полон белого кристаллического порошка.
– Чёрт возьми, – Мозер содрогнулся и поспешил закрыть коробку. – Где только ваш муж его взял?
– Я думаю, в ювелирной мастерской, – Диана отпила глоток вина. – Я где-то читала, что цианистый калий используют для позолоты металла…
– Значит, так, – принял решение Мозер, – я сейчас звоню Штокингеру, чтобы он забрал эту штуку на анализ… А вам, пожалуй, придётся остаться пока у меня. Не насовсем, конечно, мы задействуем программу защиты свидетелей.
– Только не говорите Людвигу, – слабо улыбнулась Диана. – Он вам ни за что не простит.
Повесив трубку, Мозер спохватился:
– Что-то наш ужин запаздывает. Этак мы не успеем поесть до прихода Штоки. Диана, вы на сколько ставили таймер?
– На двадцать минут, – молодая женщина с удивлением поглядела на часы. – А он у вас в порядке?
– Кажется, да, – Мозер почесал в затылке. – Я ведь ещё, когда за перчатками ходил, прибавил газу, чтобы побыстрее зажарилось… Тьфу, пропасть! – он принюхался. Не надо было быть полицейской овчаркой, чтобы не заметить, что из кухни тянет горелым.
Рихард, а за ним и Диана бросились на кухню. Хозяин дома вооружился двумя прихватками и вытащил сковородку, умудрившись обжечь при этом пальцы. На ней покоились два намертво прилипших шницеля под съёжившимся яично-майонезным «одеялом». Поддев один из них лопаткой, Мозер разочарованно вздохнул: нижняя сторона шницеля приобрела неаппетитный цвет очень грязного пруда в очень тёмную ночь.
Захлопнув дверцу духовки, Рихард взглянул на таймер и всё понял.
– Рекс, я всегда знал, что ты неблагодарный поросёнок, – прокомментировал он, – но это переходит всякие границы. Кто тебя этому научил?
В выразительных карих глазах «неблагодарного поросёнка» недвусмысленно читалось: «Сам же и научил…»

– Маусхаке ведёт себя подозрительно, – докладывала по радиотелефону оперативный работник Зизи Бём. – Весь вчерашний вечер он провисел на телефоне, а теперь направляется на машине к «Золотому медведю». Похоже, он ищет жену.
– Чёрта ему лысого, а не Диану, – проворчал Мозер. Они с Рексом стояли в холле гостиницы, притаившись за колонной. – Пора проучить этого старого охотничка.
Бруно Маусхаке, похоже, утратил всякую осмотрительность: его чёрный внедорожник остановился прямо перед воротами «Медведя». Резко захлопнув за собой дверцу машины, начальник охраны широкими шагами поднялся на крыльцо и вошёл в двери.
Впервые Мозер смог рассмотреть его вблизи: красноватая физиономия с выпяченным подбородком и круглыми птичьими глазами сама по себе не была уродливой, но сейчас, перекошенная от гнева и ревности, выглядела просто жутко. «Каково было Диане смотреть на него в такие минуты?» – подумал сыщик.
Как на грех, в этот момент в холл вышел старик Зюндерман. Маусхаке заметил его и тут же сграбастал за плечо своей красной лапищей.
– Живо веди меня в номер к этому адвокатишке, который у вас от меня прячется, – прошипел он, – иначе шею сверну.
– Это невозможно, – сдавленно пискнул управляющий, – господин Буде уехал полчаса назад…
– Веди! – рявкнул Маусхаке. – Там у него моя баба!
– Там нет нико… – Зюндерман не договорил, потому что бывший стрелок грубо тряхнул его за шиворот.
– Пора вмешаться, – решил Мозер и хлопнул Рекса по крупу. – Взять!
Одним прыжком Рекс вылетел из-за колонны и повис на руке Маусхаке, которой тот сжимал плечо старика. У Зюндермана ещё хватило ума отползти в сторону, когда человек и собака, сцепившись, покатились по ковру.
Но Мозер не дал схватке затянуться. Он ухватил Маусхаке за свободное плечо и приставил к его виску дуло пистолета. Преступник покорно обмяк, а Рекс, ворча, неохотно разжал челюсти.
– Господин Маусхаке, – с чувством выполненного долга провозгласил он, – вы арестованы по подозрению в убийстве Хайни Брейзмана и покушении на Людвига Буде.

– Что за чушь вы городите! – рычал Маусхаке, потрясая в воздухе забинтованным кулаком. Наручники в участке с него сняли, но Мозер уже подозревал, что зря. – Моя жена спит с адвокатом? Я – отравитель?! Да вы насмотрелись мелодрам!
– Если я не ошибаюсь, вы пришли в гостиницу, чтобы найти свою жену в номере Буде, – съехидничал Мозер.
– Вы не так поняли! Жену я ищу со вчерашнего дня. А утром мне позвонил какой-то тип и сказал, где её найти. Я вышел из себя, ну кто бы на моём месте…
– Нами установлено, – будничным тоном продолжал Мозер, – что на спичечном коробке с цианистым калием, которым отравили Брейзмана, найдены ваши отпечатки пальцев. Кроме того, бутылка с отравленным вином – из той же партии, что и четыре других, изъятых у вас в доме.
– Это вино мне привезли по просьбе жены, – огрызнулся Маусхаке.
– Тогда как вы объясните, что вчера днём в офисе вы от меня скрылись?
– Я боюсь собак, – брякнул начальник охраны, глядя в пол.
– Господин Маусхаке, – строго и раздельно проговорил Мозер, – вы, конечно, можете отпираться, но я вам не советую. Мы проверим ваше алиби на позавчерашний вечер. Телефонистка в гостинице может опознать ваш голос. Кроме того, мы разберёмся, кто и почему сжёг машину Буде за несколько дней до убийства…
Маусхаке опустил голову.
– Ваша взяла, – он резко выдохнул. – Я знал, что этот проходимец Буде ухлёстывает за Дианой. И где они встречаются – тоже знал. Нашлось кому меня просветить. Так что поджог – моих рук дело, тут вы правы. Потому и не хотел с вами связываться. Но всё остальное, – тут он вскочил и хлопнул покусанной рукой по столу, взвыв при этом от боли, – это не я, слышите? У меня бы рука не поднялась на Диану! Чтобы он и её угостил? Нет уж, я бы скорее подослал к нему пару крепких ребят из охраны…
В кабинет заглянул Штокингер.
– Ричи, можно тебя на пару слов?
– Сторожи, – приказал Мозер Рексу и вышел в коридор.
– Самому не хочется верить, но, похоже, у Маусхаке алиби, – со вздохом поведал Штоки. У него нашли чеки из спортивного бара. Но это не главное. Вчера Хел проверял биографию Дианы и обнаружил, что до замужества она была внештатным переводчиком в филиале фирмы «Полански и Адлер» в Инсбруке. А руководил этим филиалом не кто иной, как Франц Адлер.
– Так они знакомы? – удивился Мозер. – А почему я об этом узнаю последним?
– И это ещё не всё, – продолжал Штоки. – Стоило Диане выйти замуж за Маусхаке и перебраться в Вену, как вслед за ней там появился Адлер, а вскоре в фирме начались хищения.
– Кажется, я начинаю понимать, – Мозер наморщил лоб. – Эти двое – сообщники… И что же, Диана использует одного любовника, чтобы вытащить из-за решётки другого? А главное – кому в этом случае достанутся деньги?
Из соседней двери выглянул Хел.
– Ричи! – он казался не на шутку взволнованным. – Я не могу дозвониться Диане в твой дом! Надеюсь, телефон в порядке?
– В порядке, – буркнул Мозер. – Значит, так: Маусхаке – в камеру, и немедленно отправляем одну группу к моему дому, а вторую… Где сейчас Адлер?
– Должен быть дома. Он освобождён под залог…
– Вторую – к дому Адлера, – продолжал Мозер. – А в-третьих, нужно разыскать Буде. Если он не в доле, да и если в доле, то ему может угрожать опасность. Стоп! – он замер. – Кажется, я начинаю понимать. Буде сообразил, что его используют втёмную, и ему послали эту бутылку. Вот почему он молчал! Да-а, Диана Маусхаке – такая женщина, которую язык не повернётся выдать.
– Один мой друг убедился в этом на собственном опыте, – не удержался Штоки.
Мозер беззлобно погрозил ему кулаком и скрылся в допросной. Через минуту он уже был на крыльце комиссариата.
В машине у него зазвонил радиотелефон. Мозер не сразу понял, что голос в трубке принадлежит Зюндерману.
– Господин Мозер! – взволнованно сообщил управляющий. – Я вспомнил кое-что важное. Тот сумасшедший… он искал господина Буде, верно? А господин Буде вызвал такси и поехал на Альтдорфштрассе смотреть квартиру…
Он ещё что-то бормотал в трубку, а машина, в которой сидели два человека и пёс, уже с рёвом сорвалась с места.

– Вообще-то я хотел купить дом, – Буде повернул ручку двери, – но квартира, занимающая целый этаж – это интересно… Господин Орли! Это я.
В эту минуту что-то тяжёлое с размаху опустилось ему на голову, и адвокат без звука повалился на пол прихожей.
– Крови нет? Наследишь ещё, – Диана, выйдя из комнаты, брезгливо покосилась на неподвижное тело.
– Обошлось, – кивнул Франц Адлер. Это был высокий брюнет лет тридцати, довольно красивый, если не считать длинного кривого рубца на переносице.
– А мне говорил, что заколдованный, – задумчиво пропела Диана, – даже не верится, что мы так быстро справились… – Она прошла в комнату, где было настежь распахнуто огромное окно, и посмотрела вниз, во двор. – Никого. Живей, бери его за плечи, а я за ноги! Пока никто не заметил!
Вдвоём они подняли тяжёлое тело и перетащили в комнату, а оттуда – на подоконник. Ещё одно усилие – и Людвиг Буде полетел вниз с высоты четвёртого этажа.

На углу Альтдорфштрассе полицейская машина попала в пробку. Мозер и Штоки перебрали все известные им ругательства, включая подслушанные в пьесе про трёх мушкетёров, но вереница машин не сдвинулась ни на сантиметр. К тому же Рекс занервничал и всё пытался выбраться наружу.
– Пустим его вперёд, – решил Мозер. – Он что-то почуял.
Рекс выпрыгнул из машины и, вильнув хвостом, унёсся в направлении высотных домов.

Он нашёл Буде лежащим на асфальте под окнами шестого по счёту дома. Адвокат лежал неподвижно. Один рукав его пиджака зацепился за прутья оградки, окружавшей маленький палисадник. Рекс потеребил его свободную руку, лизнул в лицо – Буде не пошевелился. Рекс, чихая, забегал туда-сюда, потом сел под окнами и громко залаял.
Чутьё подсказывало ему, что человека, пахнущего противными мускусными духами, бросать одного нельзя.
Неподалёку стояла машина. Если бы Рекс умел читать цифры, он бы понял, что она принадлежит Буде, но его внимание привлекло нечто другое. Большие круглые фары, так похожие на кнопки.
«Если нажать кнопку, что-то непременно случится, – так рассуждал бы Рекс, если бы мог облекать мысли в слова. – А если что-то случится, рано или поздно это заметят люди и помогут человеку-от-которого-противно-пахнет, хотя, по правде говоря, не очень-то он этого заслуживает».
Он поднял лапу и изо всех сил хлопнул по фаре. Нет, она не нажалась. Но случилось кое-что получше: машина вдруг взвыла, как если бы ветеринар сделал ей сразу десять уколов. Рекс даже отскочил, а завывания становились всё громче и заливистей.
В квартире наверху, встревоженная шумом, Диана выглянула в окно.
– Проклятье! Это та самая собака!
– Какая ещё собака? – переспросил Адлер.
– Она разбила его машину. Это учёная тварь! Сейчас здесь будут легавые!
Франц заметался по комнате:
– Мы успеем уйти через крышу?
– Дурак! Вдвоём нас точно сцапают. Придётся действовать по плану Б.
Она вынула из сумочки флакон с таблетками, сбегала на кухню и вернулась со стаканом воды.
– А может, не надо? – скисшим голосом промямлил Адлер. – Вдруг я… ну, того?
– Пей, придурок! – прорычала Диана и вытряхнула ему на ладонь содержимое флакончика. – Они должны поверить, что ты настоящий псих! Из клиники я тебя ещё вытащу, а вот из тюрьмы – сам понимаешь!
Давясь и морщась, Адлер в два приёма проглотил таблетки и сполз на пол, привалившись к стене.
– Готов, – прошептала Диана. Снова выглянула в окно, подхватила свою сумочку и бросилась вверх по лестнице.

Через несколько минут Мозер и Штокингер были уже возле дома.
– Я так и знал, что ты устроил этот концерт, – переводя дух, заметил Мозер. Он сел на корточки рядом с Буде и потрогал пульс. – Жив! Штоки, вызывай скорую и подкрепление, только пусть объезжают пробку с другой стороны.
Штокингер, задрав голову, осматривал дом.
– Смотри! – показал он. – На четвёртом этаже открыто окно. Может, это оттуда его выбросили?
– Других открытых окон нет, так что ты, похоже, прав, – согласился Мозер. – Мы с Рексом – туда, а ты дожидайся врачей.
Рекс большими прыжками летел вверх по ступеням, так что хозяин еле поспевал за ним. У дверей на четвёртом этаже он задержался, но, покрутившись и принюхавшись, снова понёсся наверх. Дверь на чердак была не заперта. Первым, что услышал Мозер, выбравшись на крышу, было мерное, всё нарастающее жужжание. Над крышами домов, похожий на громадного жёлтого шмеля, кружил вертолёт.
Услышала его и Диана. Вскочив на ноги, она замахала своей сумочкой. И в эту минуту, прыгнув ей на плечи, Рекс сбил её с ног, прижал её лапами к холодному бетону и глухо зарычал.
«Вот тебе, – слышалось в его рычании, – за мускусного дядьку, за шницели и за то, что обманула моего хозяина!»
Мозер поднял упавшую сумочку и вытащил из неё два билета.
– Генрих и Маргарита Лютер, – прочитал он, – Вена – Род-Таун, Виргинские острова… не пригодились?
Диана злобно фыркнула сквозь стиснутые зубы.

– Теперь вы видите, госпожа Маусхаке, что отпираться бесполезно, – провозгласил Мозер, меряя шагами кабинет. – В британском консульстве подтвердили, что вы оформили визу на Виргинские острова под своим настоящим именем. А весь этот маскарад с супругами Лютер вы придумали специально для вашего сообщника, потому что не хотели с ним делиться. У меня один вопрос: за что вы пытались прикончить Людвига Буде? Ведь он вас любил… Только потому, что он мог разоблачить вас?
Диана нервно рассмеялась. Сейчас в её колокольчатом смехе звенел металл.
– А вы не поняли? Этот самодовольный павлин всё равно отправился бы на тот свет. Мы с Францем сразу поняли, что дело его проигрышное. Это было видно даже такому никудышному прокурору, как ваш Энгельбрехт. И даже Буде, хоть он развалил сотню таких дел, всё равно не помог бы. Но вот если бы с ним, самым непобедимым адвокатом Вены, вдруг случилась беда – кого бы вы заподозрили в первую очередь? Полански и его подчинённых. А среди них – вот удача – мой ревнивый злобный муженёк! Да вы сами чуть было не отправили его куда следует!
– А вы нам подыграли, – хмуро прокомментировал комиссар.
– Я всего лишь поторопила события, – Диана потупила ресницы и изобразила невинную улыбочку. – Ведь мужчины так ценят помощь хрупких и нежных женщин, правда?
– А как вы рассчитывали получить деньги с арестованных счетов? – поинтересовался Мозер.
– А вот этого я вам не скажу, – спокойно ответила Диана. – Я не хочу, чтобы этот человек раньше времени разочаровался во мне.
– Боюсь, что вашим знакомым с Виргинских островов придётся ждать долго, – покачал головой Мозер.

На другое утро Мозер, Штокингер и Хел пили кофе, когда из коридора донёсся знакомый запах жасмина, а вслед за ним в кабинете появился и сам Энгельбрехт.
– Я вам очень благодарен, – объявил он, пожимая всем троим руки. – Врачи сказали, что Адлер жив и ответит за всё по заслугам. Наконец-то, можно сказать, я победил Буде!
– Заочно, – негромко прокомментировал Хел.
– Кстати, Буде тоже пришёл в себя, – добавил прокурор. – Хотя к нему ещё не пускают. Пойду обрадую Шёненберга! – и упорхнул.
– Раз так, допросить его сегодня не получится, – заметил Мозер, снова открывая окна. – Займёмся бумажной работой. А какие у вас планы на вечер?
– Есть билеты на «Графиню де Монсоро», – подал голос Штоки.
– А про что это? Вроде мушкетёров?
– Это тоже Дюма. Там главный герой любит чужую жену, а её ревнивый муж…
Мозер остановился и выпустил из руки шпингалет.
– Слушай, Штоки, а тебе не кажется, что нечто подобное мы видели совсем недавно?
Рекс громко гавкнул в знак согласия и расчихался. Всё-таки он не любил парфюма.

---

Наше с Патриком - всё-таки будет жить

Патрик Редферн в очередной раз сказал, что у меня нет совести. Я ответил, что совесть у меня есть, но я собирался закончить главу немного попозже. А потом посмотрел и понял, что мог бы и немного пораньше.
Одним словом, история про леди в матросках пищит, но лезет.
Забытое начало читаем по тэгу: http://jackstapleton.diary.ru/?tag=1253323

Глава 4
В НОЧЬ ПОЛНОЛУНИЯ

Когда начались танцы, Юмино благоразумно смылся в сад. Танцевал он, откровенно говоря, весьма скверно — нечто среднее между фокстротом и менуэтом, причём под любую музыку, — и побаивался, что сердобольная Макото всенепременно попытается втянуть его в это развлечение.
Облака успели разойтись, и на чистом ясном небе появился идеально круглый диск луны. Он заливал ровным, мерцающим светом весь остров; жёсткая листва кустарников серебрилась под лучами, а по воде к самому горизонту тянулась дрожащая и зыбкая лунная дорожка. Юмино подсел к столику на нижней террасе и тут увидел Зойсайта, поднимающегося по тропинке со стороны пляжа. Вид у подростка был совершенно несчастный, а в сандалиях хлюпала вода.
«Не понимаю я некоторых родителей, — подумал Юмино, — испортили мальчишке праздник, заставили бродить у моря в одиночестве… Дай-ка я его развеселю!»
Знаменитому сыщику припомнился один несложный фокус. Он подобрал забытый кем-то на столике круглый, отшлифованный морем белый камушек, достал из кармана носовой платок и позвал Зойсайта:
— Мсье! Я вам кое-что покажу…
Зойсайт без особого интереса подошёл поближе. Юмино театрально поднял в воздух камушек, завернул его в платок, а концы платка зажал в руке.
— Абра-кадабра! Во имя луны! — торжественно провозгласил он и стукнул кулаком по камушку. И вдруг… камушек исчез. Юмино развернул платок, осмотрел его с той и с другой стороны с неподдельным изумлением — нет как нет!
— Он у вас в нагрудном кармане, — хмуро бросил Зойсайт. — Не ломайте со мной комедию, как с маленьким, я этот фокус уже сто раз видел, — он повернулся и побрёл по лестнице к отелю.
У Юмино разочарованно вытянулось лицо. Сейчас он сам был похож на маленького ребёнка, у которого отняли любимую сказку. Он со вздохом запустил руку в карман пиджака и достал оттуда камушек.
На лестнице Зойсайту снова встретился Нефрит, который вышел покурить на свежем воздухе.
— О! Морковка! — осклабился он. — А куда это ты с праздника убежал? В кабинет задумчивости?
— А где это? — невинно поинтересовался Зойсайт.
Нефрит поперхнулся… и не нашёл ничего лучше, чем снова впасть в менторский тон.
— Кхм… морковка, — изрёк он, — если тебя слишком рано отправили спать, это не причина язвить старшим.
Зойсайт фыркнул и ушёл. Нефрит спустился вниз и, остановившись возле Юмино, заметил:
— А я обычно беру яйцо. А прячу за ухом.
Юмино оцениваще покосился на его густую гриву и кивнул.
Стоявшая на балконе Усаги внимательно наблюдала за Зойсайтом и, как только он вошёл в дом, вернулась в комнату.

***
Зойсайт шёл по коридору, когда из дверей своего номера выглянула Усаги.
— Привет! А я тебя ищу. Хочешь пойти со мной в бухту под обрывом?
— Это на той стороне острова?
— Ага. Хочу сфотографировать лунную дорожку. А ты, кстати, мог бы там искупаться… Ну как, пойдёшь?
— Пойду, — согласился Зойсайт. Он был рад не только тому, что не остался один в эту ночь: в Усаги, которой Минако тоже успела испортить жизнь, он подсознательно видел товарища по несчастью.
— Тогда встретимся через десять минут в холле, — улыбнулась та.

***
Скажем по секрету: именно в эту ночь в голове Гурио Юмино появилась поистине отчаянная и бредовая идея. Даже Усаги, которая умирала от зависти к загорающим постояльцам, он бы в этом не признался. Знаменитый детектив сам до ужаса завидовал тем счастливчикам, которые могут позволить себе плавать и загорать, но вместе с тем ровно настолько же боялся всего, что было глубже обычной ванны.
И именно в эту ночь, уверенный, что никто не будет за ним наблюдать, он решил хоть раз в жизни пересилить свой страх.
Почти на цыпочках Юмино спустился на пустынный пляж, снял дорогие замшевые туфли и закатал выше колен отглаженные до хруста бежевые брюки. С туфлями под мышкой, морщась, когда пальцы босых ног натыкались на камушки, он дошёл до воды и, затаив дыхание, шагнул навстречу маленькой тёплой волне. Она накрыла его ступни и лениво откатилась назад по белому песку. Юмино тихо выдохнул «О-ой!» — и сделал ещё шаг вперёд. Вода дошла ему до щиколоток, словно обнимая. «А это совсем не…» — чуть было не подумал он, но тут всё волшебство тёплой ночи и шепчущего моря разрушил знакомый грудной голос:
— Господин Юмино! Вы не поможете мне?
Юмино зашлёпал на голос по кромке прибоя. Споткнувшись об обломок дерева и едва не потеряв туфли, он, наконец, увидел Минако. Одетая в чёрно-белый купальник без бретелек («да сколько же их у неё!») и широкополую соломенную шляпу с красной лентой, роковая красотка отчаянно сражалась с оранжевым водным велосипедом.
— Ну помогите же мне столкнуть эту штуковину!
Юмино бросил туфли на песок и налёг на неповоротливый катамаран с другой стороны.
— Это всё равно что спустить лайнер Джедайта, — переводя дыхание, прокомментировала Минако.
— Без шампанского и юм, — подхватил Юмино.
Совместное усилие увенчалось успехом. Минако, придерживая шляпу, ловко вскочила в катамаран.
— Вы только никому не говорите, что видели меня, — попросила она. — Хочется побыть одной. До свидания!
Юмино помахал ей вслед, выбрался на берег и с сожалением перевёл взгляд на свой костюм. Брюки были изрядно подмочены, ступни все облеплены мокрым песком. А когда Юмино поднял и вытряхнул свои шикарные туфли, и в них тоже невесть как успел оказаться песок. Знал бы герцог Менезисский, при каких обстоятельствах господин Юмино обновляет его подарок…
— И всё-таки от моря лучше держаться на расстоянии, — солидно заключил Юмино. — Это, конечно, не так уж страшно, но всё-таки… trop du dèsordre*.

---
* Слишком много беспорядка (фр.)

***
Ами, переодевшаяся в платье для прогулок, стояла на балконе. Луна светила ярко, как днём, и на водной глади отчётливо был виден одинокий катамаран и светлая шляпа его белокурой пассажирки.
— Видишь, как рассекает? — из-за спины подруги появилась Рэй. — Как будто ей на всех наплевать!
— Так и есть, — вздохнула Ами.
— Придётся мне заставить её хоть немного подумать своей хорошенькой головкой, — процедила Хино. — Тебя ведь только за смертью посылать…
— Вообще-то я кое-что придумала, — неуверенно отозвалась Мицуно.
Она вернулась в комнату, взяла со столика книгу — недочитанный пока «Век криминалистики», — сунула в неё закладку-фонарик и направилась к дверям.
— Думать не вредно, — язвительно прокомментировала Рэй, не сводя глаз с удаляющегося катамарана. — Покойный Металлия тоже думал, а в конце помнишь куда попал… Эй! Ами!
Хлопнула дверь.
— Ами-и!
Но маленькая брюнетка уже вышла на террасу.

***
Держа под мышкой свёрнутое полотенце, Зойсайт спустился в холл, где у стойки Макото разбирала вечернюю почту для гостей.
— Зойси! — приветливо улыбнулась она. — Ты разве не ужинал?
— Да нет, ужинал, — рассеянно вздохнул подросток. — Фрукты ел.
— Ох, Зойсайт, на тебя не угодишь! — с притворной укоризной воскликнула Макото. — Я наготовила на целый полк, специально хотела тебя порадовать, а ты ешь одни фрукты!
— Да я не проголодался, — смутился Зойсайт.
— Это из-за неё, да? — Макото погладила Зойсайта по рыжим кудрям.
— Она меня достала! — не сдержался тот.
— Не бери в голову, — ласково прошептала Макото. — Кстати, хочешь полюбоваться луной на мысу? У меня есть ещё немного времени, прежде чем мы поставим телескоп.
— У меня сегодня счастливый день, — пошутил Зойсайт. — В жизни не был так популярен! Спасибо, конечно, но я уже иду на фотоохоту с госпожой Чиба.
— Рада, что ты не скучаешь, — снова улыбнулась Макото. — О, Кунсайт, как ты кстати — тебе письмо!
Кунсайт, который только что сошёл вниз по лестнице, взял у неё из рук конверт и с беспокойством разорвал его.
— Раз Зойчик уже занят, может, побродишь со мной по острову? — с надеждой поинтересовалась Макото.
— Не могу. — Кунсайт, читая письмо, хмурился всё больше. — Мне придётся сейчас же написать ответ, чтобы он ушёл с утренней почтой.
— Но до половины первого, надеюсь, ты успеешь? — не сдавалась Макото. — Мы будем наблюдать за луной в телескоп!
— Это я помню, — пробормотал Кунсайт, отрываясь от письма. — Кстати, Зой, ты не видел Минако?
— Слава богу, нет, — фыркнул юноша.
— Зойсайт, я же просил тебя…
Едва Макото, завернувшись в шёлковый шарф, вышла через парадную дверь, как на лестнице появилась Усаги. Сегодняшний её наряд явно превосходил все остальные по способности истреблять в женщине женственность: розовый цветастый сарафан до щиколоток, теннисные туфли, белые носки (о ужас!) и жёлтая вязаная кофточка из ириса. Волосы тенелюбивой блондинки были убраны под внушительную розовую шляпу, а на шее болтался фотоаппарат «поляроид».
— А вот и я! — она помахала рукой.
— Какой… винтажный наряд! — Кунсайт с трудом подобрал слово, которое могло бы с горем пополам сойти за комплимент.
— Вам нравится? — Усаги буквально просияла. — Мы с Зойсайтом идём в бухту под обрывом. Я присмотрю за ним. Встретимся у телескопа в полпервого ночи!
— Отдохни как следует, рыжик, — Кунсайт потрепал Зойсайта по щеке, и тот убежал вслед за Усаги. В дверях они столкнулись с Юмино. У сыщика был смущённый вид: он страшно боялся, как бы Макото не попалась на глаза та уйма песка, которую он притащил в холл на своих безнадёжно испорченных туфлях и брюках.
— Добрый вечер, господин Юмино! — поздоровался Кунсайт. — Вы что, бегали по волнам?
— А вы видели? — Юмино смешался (не дай Будда, кто-нибудь ещё увидел его в закатанных и мокрых выходных брюках!). Кунсайт отрицательно покачал головой, и Юмино принялся врать: — Да ну что вы! Я просто наступил в лужу… ну, знаете, остаются такие после отлива… Теперь вот ищу Мотоки, чтобы он почистил мне туфли…
— Мотоки где-то возится, — ответил Кунсайт. — А мою жену вы случайно не встречали?
— А разве она не в номере? — разыгрывая удивление, спросил Юмино. — Я думал, она должна принарядиться для ночной прогулки…
— То-то и оно, что в номере её нет, — ответил Кунсайт, запихивая письмо в карман брюк. — Э-э… а Мамору вам тоже не попадался?
— Кто тут меня искал?
Мужчины задрали головы. На площадке второго этажа, как юма из подпространства, появился Мамору в одной рубашке и плавках.
Лица у стоявших внизу синхронно вытянулись.

***
— А зеркалка у вас есть, госпожа Чиба? — спросил Зойсайт, поднимаясь вместе с Усаги по лестнице, которая вела от дома наверх к обрыву.
— Зови меня просто Усаги, — улыбнулась та.
Из-за кустов выглянула Ами, но не решилась показаться, пока Зойсайт и Усаги не скрылись из виду. Тогда она вышла на лестницу и, всё время оглядываясь, спустилась вниз на террасу.
Макото Кино шагала через сосновую рощу. Раздвинув колючие ветки молодой поросли, она увидела внизу, под отвесной скалой, пляж, а на пляже — Минако. Блондинка сидела, обхватив руками колени, и не сводила глаз с моря.
Нефрит крутил педали водного мотоцикла, огибая мыс.
В ночь полнолуния у каждого были какие-то планы.

***
Мамору спустился к причалу, где был привязан катер. Взглянув на часы, он решительно принялся отвязывать верёвку, но тут за его спиной послышались шаги. Это была Рэй в синем купальнике и шляпе; она немного запыхалась.
— О, вот ты где, Мамору! Собрался покататься?
— Угу, — кивнул молодой человек, не выпуская из рук каната.
— Ты не возражаешь, если я составлю тебе компанию?
Лицо Мамору на секунду разочарованно вытянулось, но он вовремя взял себя в руки.
— Э-э… конечно, — закивал он с преувеличенно весёлой улыбкой.
Рэй улыбнулась в ответ, даже не задумываясь, что поездка вдвоём никак не входит в планы Мамору, и первой забралась на сиденье.
Юмино, переодевшись в чистый костюм, как раз вышел на балкон и увидел внизу удаляющийся катер. Заметив вместо белокурой женской головы чёрную, он многозначительно усмехнулся.

***
Усаги не очень везло — половину карточек можно было смело выбрасывать. Но последний кадр ей удался: отражение полной луны, зыблющееся на поверхности неподвижной и почти чёрной воды.
Зойсайт, растянувшись на песке, лениво бросал в море камушки. Вода стекала с его мокрых рыжих волос.
— Сколько времени? — спросила Усаги и присела на камень, чтобы разобрать отснятые карточки.
Зойсайт протянул руку и вытащил из кармана сложенной рубашки свои наручные часы:
— Без пяти двенадцать.
— О господи! — Усаги вскочила, рассыпав слайды. — Я опаздываю! Мы же договорились встретиться у телескопа в полпервого!

***
Катер Мамору и Рэй легко скользил по волнам. Брызги, разлетавшиеся в обе стороны от его носа, казались серебряными в лунном свете.
Возле мыса с ними поравнялась белая яхта. Мамору чуть повернул руль, пропуская её ко входу в большую бухту.
— Прекрасное судно, — одобрительно заметил он.
— Это же «Тетис» лорда Джедайта, — узнала Рэй. — Каким ветром его сюда принесло?
Обогнув мыс под звон башенных часов, они издали увидели на песке вытащенный из воды оранжевый катамаран и одинокую фигурку лежащей женщины.
— Смотри-ка, тут кто-то есть, — разыгрывая удивление, прокомментировал Мамору.
— Притворщик, — усмехнулась Рэй. — Ты же прекрасно знаешь, кто это.
— Я задержусь здесь ненадолго, — заявил Мамору, даже не пытаясь отпираться. — Заберёшь нас потом?
— Ты что, бросишь меня на этой штуковине? — Рэй капризно поджала губы: ей не хотелось так скоро лишаться спутника. — Я ведь не умею ей управлять!
— Невелика премудрость, — пожал плечами молодой человек. — Вот педаль газа, вот тормоз. Крути руль да поворачивай.
— Для вас, мужчин, это, может, и просто… — продолжала дуться Рэй.
Катер приблизился к берегу и ткнулся в песок. Мамору выскочил за борт и в два прыжка оказался на пляже.
Минако лежала навзничь, прикрыв лицо шляпой, и, казалось, спала. Во всяком случае, она даже не шевельнулась при появлении катера.
— Сюрприз! — окликнул её Мамору, но Минако по-прежнему не двигалась. Он присел рядом с ней на корточки и взял её за руку:
— Эй! Просыпайся!
Рука бессильно и тяжело упала на песок. Встревоженный Мамору приподнял шляпу с её лица и вдруг отшатнулся. Вся краска отхлынула от его смуглых щёк:
— О господи…
— Что там? — окликнула с катера Рэй.
— Мина… она мертва! Кажется, её убили… задушили!
— Мамочки… — схватилась за голову Хино. — Нужно позвать полицию!
— Я поплыву в отель, а ты сиди здесь! — недолго думая, распорядился Мамору. — Здесь ничего нельзя трогать!
Рэй была далеко не трусихой, но от перспективы просидеть полчаса, а то и час в одиночестве рядом с мёртвым телом её бросило в дрожь.
— С ума сошёл?! Нет уж, лучше ты оставайся здесь!
— А ты справишься с катером? — обеспокоенно уточнил Мамору.
— Уж справлюсь как-нибудь. Сам говорил, невелика премудрость!
Мамору вошёл в воду, навалился на нос катера и не без труда оттолкнул его от берега. Рэй нажала на газ, мотор заработал, и судно стремительно удалилось в темноту.
Молодой человек поглядел ему вслед и медленно выбрался на песок.

---

Откуда взялись утконосы

Кто вы по гороскопу аборигенов Австралии?

---

Ничего себе...

Что-то меня тянет прямо на рыбненькое. Суши, малосольная форель, паста из икры... Форели этой я на прошлой неделе слопал две упаковки.
Кажется, в моём организме не хватает фосфора. В поддержку Боськи.

---

Я никого не хотел обидеть своими рассуждениями. Да, мне было стыдно и горько, что моя отстранённая любовь к фейерверкам оказалась глупостью и несознательностью. И я не должен был упоминать литературного героя. И этот разговор стал толчком. Но это копилось очень и очень долго. Именно поэтому записи были редкими, мнения - размытыми, а комменты не всегда удачными.
А комменты я закрыл только потому, что не хочу обсуждать.
Я прошу прощения у тех, кто почувствовал себя задетым, и приму любую реакцию.

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Про меня

Узнайте про свой знак
globus - p_i_f

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Кукольный театр "Пёс в сапогах"

Да, друзья мои, в этом году у фандома Дюма был свой собственный кукольный театр, который сегодня снимает маски!


В дневном отделении - сказка для маленькх и больших весёлых мстителей:
Название: Джонни и бобовый стебель
Автор: Jack Stapleton
Форма: кукольная сказка в картинках
Пейринг/Персонажи: Мордаунт, пастор, Кромвель, мушкетёры, миледи, Мазарини
Категория: джен
Рейтинг: G
Размер: 48 фото + 1397 слов сопроводительного текста
Примечание/Предупреждения: все герои (кроме Мазарини) связаны спицами по образцам из книги С. Мур и Дж. Осборн "Игрушечные собаки. Вяжем спицами".

Кукольный театр "Пёс в сапогах"
представляет сказку

ДЖОННИ И БОБОВЫЙ СТЕБЕЛЬ

Читать дальше

Дело было в Англии.

Жил-был протестантский пастор. И был у него приёмный сын по имени Джонни.

Больше всего на свете Джонни мечтал отправиться на войну. И вот однажды взял он с собой пистолет, который был чуть поменьше его самого, и пошёл в город, где стояла армия генерала Кромвеля.

Вот идёт он по дороге, а навстречу ему сам генерал Кромвель.
- Куда это ты собрался, малыш?
- На войну! - гордо ответил Джонни.
- Рано тебе ещё воевать, - покачал головой Кромвель. - Подрасти сперва немного.
- У-у! - огорчился Джонни. - Это ж сколько ждать придётся!

- Меньше, чем ты думаешь, - тут Кромвель потрепал Джонни по голове и достал из кармана пять бобов. - Вот, смотри, хоть эти бобы и маленькие, а за одну ночь могут до самой Франции дорасти. Посади их в землю - увидишь, что будет!

Взял Джонни чудесные бобы и побежал домой. Пастор его пожурил, а бобы повертел-повертел в руках да и бросил за окошко.

Утром проснулся Джонни - что такое? В комнате темно, как ночью.

Посмотрел он в окно и видит: вырос возле дома невиданный бобовый стебель и тянется далеко-далеко.
"Ну и чудеса! - подумал наш Джонни. - Значит, правду говорил дядя Кромвель. Полезу-ка я по бобовому стеблю да посмотрю, куда он ведёт".

Сказано - сделано. Залез Джонни на бобовый стебель и побежал по нему - над родной улицей, над городом, над портом, над синим морем - пока не добежал до самой Франции.

Там стебель зацепился за башню высокого-высокого старинного замка.

- Интересно, кто тут живёт? - подумал Джонни и постучал в дверь. На стук вышел толстый-претолстый Портос в шляпе с огромным пером.
- Ты откуда взялся? - спросил он. - Чего тебе надо?
А хитрый Джонни потупил глазки, шаркнул ножкой и вкрадчиво сказал:
- Дяденька мушкетёр, дайте мне поесть и попить - у меня с утра ни крошки во рту не было.

Портосу и самому стало жалко тощенького Джонни: пригласил он мальчика в дом, посадил за стол и угостил куском нуги, которой можно было склеить челюсти крокодила. Но не успел Джонни откусить и кусочка этой нуги, как со двора послышался стук копыт. Это приехали остальные мушкетёры.

- Вот беда! - встревожился Портос. - Как бы мои друзья не приняли тебя за шпиона. Давай-ка, спрячься от греха подальше под медный котёл!

Едва успел Джонни залезть под котёл, как вошли ещё три мушкетёра: Атос, Арамис и д'Артаньян. Покрутил-покрутил д'Артаньян своим длинным носом, встопорщил усы да как закричит:

Пуркуа па, полклопа,
Дух британца чую я!
Если встречу тысячу гостей,
Разорву на тысячу частей!


И давай обшаривать кухню. Все углы обыскал, только под большой котёл заглянуть не додумался.
- Вечно тебе английские шпионы мерещатся, - проворчал Портос. - Это пахнет чаем, который я пил на завтрак.
- И то правда, - сказал Атос, - давайте лучше обедать.

Сели они за стол, наелись колбас, напились бургундского. А потом притащили из оружейной целую охапку трофейных шпаг и стали их перебирать. Одна шпага Джонни сразу понравилась. Ну ещё бы! Она была вся золотая!

Дождался Джонни, когда мушкетёры улягутся вздремнуть после обеда, тихонько выбрался из-под медного котла, схватил золотую шпагу и дал дёру по бобовому стеблю.
Пастор сначала не очень поверил Джонни, но золотая шпага ему тоже понравилась. Он даже пообещал сводить Джонни в город к учителю фехтования.

Прошло немного времени, и в доме пастора стало туго с деньгами. И тогда наш Джонни решил снова прогуляться по бобовому стеблю в замок мушкетёров.

Слез он со стебля у ворот замка и постучал в дверь. На стук снова вышел Портос.
- Дяденька француз, - невинно хлопая глазами, попросил Джонни, - я заблудился, дайте мне поесть-попить.
- Э-э, - пригляделся Портос, - да не тот ли ты мальчишка, что приходил к нам в прошлый раз? Помнится, тогда-то у нас и пропала золотая шпага!
- Да что вы, дяденька! - запротестовал Джонни. - Я его и в глаза не видел.

Для Портоса все англичане были на одно лицо, и Джонни он поверил без труда. Позвал он Джонни за стол и накормил вареньем из айвы. Ему всё-таки хотелось разузнать, не видал ли тот похитителя их золотой шпаги. И как раз в ту минуту, когда Джонни облизывал ложку, во дворе застучали копыта. Делать нечего, пришлось Портосу снова прятать Джонни под медный котёл.

А тут и мушкетёры заявились. Не успел д'Артаньян шляпу снять, как тут же закричал "пуркуа па, полклопа" и опять полез искать англичанина по всем углам. Но, конечно, опять не нашёл нашего Джонни.
- Вечно ты со своим "полклопа"! - принялся Портос его успокаивать. - Это пахнет овсяной кашей. Говорят же, что лучшего средства от похмелья не сыщешь.
- И то правда, - согласился Арамис. - А ещё и для цвета лица.

Сели мушкетёры за стол, наелись, напились. А потом притащили из погреба самого настоящего кардинала Мазарини.

- Несись! - строго приказал ему д'Артаньян, и Мазарини - чпок! - сразу же снёс золотое яйцо.
"Вот так чудеса! - подумал Джонни. - Да попадись мне в руки этакий Мазарини, не то что мы с пастором - все бедняки в Кингстоне горя бы не знали!"

Как только мушкетёры завалились спать, Джонни вылез из медного котла, поймал Мазарини и потащил его за воротник по бобовому стеблю домой в Англию.

- Это ещё кто? - рассердился дома пастор. - Сколько раз я тебе говорил: не таскай всяких католиков в приличный дом!
Он говорил так грозно, что Мазарини перепугался и прямо на крылечке снёс золотое яйцо.

- Вот это другое дело, - обрадовался пастор. С тех пор ни он, ни его соседи больше не знали нужды. Правда, Мазарини, если за ним не уследить, всё время прятал яйца в горшок с фикусом, но Джонни довольно быстро приноровился их находить.

И всё было бы хорошо, если бы... если бы Джонни вдруг не начал скучать по маме. Думал он, думал и наконец решил: если мама пропала во Франции, то вдруг мушкетёры из замка знают, где её искать?

И храбрый Джонни отправился в третью экспедицию по бобовому стеблю.

На этот раз он, конечно, и не подумал стучаться в двери замка, а просто спрятался под крылечком и стал ждать. И когда Портос зачем-то отлучился, Джонни проскользнул в дверь и спрятался - только уже не под медный котёл, а за печку.

А вскоре снова явились мушкетёры. Тут уже не только д'Артаньян, но и Атос с Арамисом дружно взъерошились и наперебой загалдели: "Пуркуа па, полклопа, дух британца чую я!"

- Так это тот мальчишка к нам пожаловал! - рассердился Портос. - Ну, теперь я знаю, где его искать!
И сразу перевернул ногой медный котёл. Но Джонни там, понятное дело, не было.

Осерчали мушкетёры и ну обшаривать все углы. Только за печкой не успели посмотреть - устали.
- А не за нашей ли пленницей он приходил? - вдруг спросил Атос. - Кто ещё может быть таким хитрым, как не её змеёныш?
- Приведём-ка мы её сюда! - решил коварный Арамис. - Если это так, то мальчишка сам вылезет.

Пошли они в погреб и привели женщину небывалой красоты. У Джонни за печкой чуть сердце через рот не выпрыгнуло: ведь она была точь-в-точь его мама! Но он сидел тихо.
- Ну хорошо же, - проворчал д'Артаньян. - Будем ловить на живца!

Сели они в кружок вокруг миледи и стали караулить. А миледи вдруг запела грустный-прегрустный, длинный-предлинный псалом... и мушкетёры один за другим заснули.
Вот тут-то Джонни выбрался из-за печки.
- Мама! Я тебя сразу узнал! Бежим отсюда, пока мушкетёры не проснулись!
- Они до завтра не проснутся, - пообещала миледи. - Недаром у меня в кольце остался сонный порошок.

Взялись они за руки и побежали по лестнице на крышу, а оттуда по бобовому стеблю.

Но вот беда! Убегая из комнаты, миледи уронила другое кольцо, а в нём, как на грех, тоже оказался порошок - только чихательный. От едкого запаха мушкетёры разом проснулись, а как отчихались, смотрят - нет миледи!
- Это тот мальчишка её украл! - закричал Арамис. - Говорил же я - отдайте её лорду Винтеру, и дело с концом!
И мушкетёры тоже полезли на бобовый стебель, ругаясь и препираясь, что надо было сделать с миледи.

А Джонни с мамой уже увидели пасторский домик. Джонни замахал шляпой и закричал:
- Отец, отец! Неси скорее топор!

Выбежал пастор во двор с топором и смотрит - бегут по бобовому стеблю мушкетёры, бранятся, шпагами размахивают. Ссадил Джонни маму на землю, схватил топор да как рубанёт по стеблю со всей мочи!

Стебель хрустнул, надломился, и все мушкетёры попадали в Ла-Манш.

А уже потом, когда в море их подобрал французский корабль, они рассказали тамошнему капитану жуткую историю, как Джонни посадил их на корабль, доверху набитый бочками с порохом. И капитан им поверил, потому что кто же поверит в бобовый стебель длиной от Кингстона до самой Франции? Ладно бы ещё - высотой до неба!

А Джонни с мамой и приёмным отцом-пастором жили долго и счастливо. А когда Джонни подрос, он прицепил к поясу чудесную золотую шпагу и пошёл в армию к генералу Кромвелю. Но это уже совсем другая история...

---

Два весёлых драббла

Название: Этюдец в багровых тонах
Автор: Jack Stapleton
Размер: драббл, 368 слов
Персонажи: королевское семейство, Генрих Гиз, Рене и др.
Категория: джен
Жанр: стёб, чёрный юмор
Рейтинг: R
Примечание 1: посвящается Варфоломеевской ночи
Примечание 2: всё, что сделал предъявитель сего, сделано без получения материальной выгоды и без посягательств на авторское право

ЭТЮДЕЦ В БАГРОВЫХ ТОНАХ

– Ну и беспорядок, – проворчал Генрих Гиз, споткнувшись об очередного гугенота, валявшегося прямо поперёк мостовой. О том, что этот невезучий последователь Кальвина до него, Гиза, сегодня ночью уже успел повстречаться с католиками, свидетельствовало отсутствие у него такой жизненно важной детали, как голова. При этом, как ни странно, рядом с телом валялась шляпа, фасон которой Гиз, как истый знаток придворных вкусов, нашёл весьма унылым.
– Lusus naturae, – не удержавшись, Гиз перешёл на латынь, – шляпа есть, а головы нет.
«Заменить шляпу короной, – шевельнулась в голове несолидарная мысль, – вышло бы точь-в-точь про кузена Карла».
Размышления герцога были прерваны громким шумом. Из окна на втором этаже вывалились на мостовую два цветочных горшка, а следом, прямо на них – гугенот. У этого голова была на законном месте, правда, из неё торчал топор.
– Всё ясно, – заключил Гиз, провожая глазами пикирующего гугенота, – этот летать не будет.
– А почему? – в окне наверху показалась явно разочарованная физиономия Морвеля.
– Элементарно, дорогой собрат по вере, – вздохнул Гиз, – топор в голове перевешивает.
Где-то в конце улицы грянул мушкетный залп.
– Это мои! – спохватился Морвель. – Ну, я побёг. Управитесь тут без меня?
– Да вы уж и так… управились, – довольно прокомментировал лотарингский герцог и зашлёпал по кровавым лужам в направлении Лувра.
Во внутреннем дворе королевской резиденции яростно препирались Карл Девятый и Екатерина Медичи. Королева-мать наступала на августейшее чадо, свирепо размахивая метлой с золотой молнией на древке, а между ними, цокая раздвоенными копытцами, суетливо сновал парфюмер Рене, ниже пояса почему-то имевший облик чёрного козла.
– А я вам говорю, матушка, что вы опять всё перепутали! – защищался Карл. – Потому что сегодня Варфоломеевская ночь, а не Вальпургиева!
– А мне плевать! – огрызнулась мадам Като. – Вальпургиеву я всё равно пропустила. А ты нам такой шабаш собираешься испортить!
– А ещё он вашу колдовскую книгу позавчера слопал! – наябедничал из-за колонны Франсуа Алансонский.
– Как?! – возопил ужаленный в самое сердце Рене. – Я же её специально для Наваррского отравил, на тот случай, если он Марго будет привораживать…
– Если ты, сволочь, – прошипела Екатерина, выкручивая парфюмеру мохнатое козье ухо, – ещё раз позволишь себе впутаться в мою семейную жизнь… тёща я, в конце концов, или не тёща?! А нам, между прочим, ещё Колиньи в пентаграмму класть!
И с этими словами королева вскочила на шею Рене, допревращавшемуся уже на лету, и, бодро размахивая чьей-то отрубленной рукой, унеслась в лабиринт ночного Парижа.

Название: Что наша жизнь? Игра!
Автор: Jack Stapleton
Размер: драббл (247 слов)
Персонажи: д'Артаньян, Бонасье
Категория: джен
Жанр: стеб
Рейтинг: G
Предупреждение: всё, что сделал предъявитель сего, сделано без получения материальной выгоды и без посягательств на авторское право

ЧТО НАША ЖИЗНЬ? ИГРА!

Д’Артаньян вошёл в магазинчик и с размаху кинул на прилавок коробку с компакт-диском.
– Вот! Извольте вернуть деньги!
– Но, сударь, – заюлил Бонасье, не желая и думать о том, чтобы полновесные золотые экю, лишь накануне очутившиеся в его кассе, снова её покинули. – Это же самый современный и навороченный симулятор верховой езды! Двенадцать трасс, вид от первого лица… Лучшей игры вы не найдёте во всех магазинах Парижа! А уж режимы! Скачки, битва, аркада – сказка!
– Другим рассказывайте! – прорычал гасконец, топорща усы. – Дизайн лошади никуда не годится.
– Не может быть! – лавочник схватился за голову. – Там же можно закачать узор для седла и раскрасить лошадь в десять мастей…
– Вот именно, и среди них нет оранжевой! – негодующе закончил д’Артаньян. – Так что, чёрт побери, гоните деньги обратно!
– Гм… может, мы пойдём на компромисс? – попятившись под напором столь решительно настроенного клиента, принялся изворачиваться г-н Бонасье. – Не хотите ли обменять эту игру на что-нибудь другое? Вот, например, чертовски интересный квест «Английская революция» – только что завезли.
– А ну-ка, покажите, – заинтересовался д’Артаньян. – А кто разработчик?
– Фирма «Винтер Геймс». Между прочим, создатель квеста «Миссия: вернуть подвески», – подмигнул Бонасье, торжествуя победу.
Бравый мушкетёр в раздумье поглядел на коробку. Как тут не вспомнить, что на прохождение «Подвесок» они с друзьями убили целых десять дней, причём последние двое суток он просидел перед монитором один, мужественно борясь со сном…
– Э, нет, – твёрдо заявил он, вовремя вспомнив ещё и то, что, увлёкшись квестом, они пропустили выдачу экипировки и чуть не опоздали под Ла-Рошель, – приберегите эту вашу революцию на будущее. Лет этак на двадцать, не раньше.

---

Лилии для милой

Ну запал мне в сердце старина Бомбадил с его лилиями...

Название: Лилии для милой
Автор: fandom Dumas 2013
Размер: драббл, 766 слов
Пейринг/Персонажи:

спойлер!

Миледи, Том Бомбадил, мельком хоббиты-мушкетёры
Категория: джен
Жанр: AU, флафф
Рейтинг: G
Задание: кроссовер с fandom JRRT 2013.
Примечание 1: цитаты приведены по переводу Н. Григорьевой и В. Грушецкого
Примечание 2: все, что сделал предъявитель сего, сделано без получения материальной выгоды и без посягательства на авторское право.
Для голосования: #. fandom Dumas 2013 – работа «Лилии для милой»

ЛИЛИИ ДЛЯ МИЛОЙ

Старый Том спешит домой, он припас для милой
Звуки песни озорной да букетик лилий…

Голос Тома слышен издалека, звучный, весёлый, он плывёт над кронами деревьев и задаёт тон беззаботному журчанью Ивлинки. Анна подходит к окну и, приподнимая вышитую занавеску, высматривает среди деревьев в зеленовато-сизых сумерках знакомую синюю шляпу с пером. Незаметно для себя она уже начала привыкать к его дурашливым песенкам, хотя в глубине души всё ещё полагает, что пользы от них не больше, чем от соломы в качестве противоядия. И всё же они – часть этого леса, они рождаются вместе с цветами на полянках, со звоном реки, сбегающей с холма, с белыми звёздами лилий на поверхности тростниковой заводи, где они встретились в первый раз.
Анна до сих пор не помнит, что же произошло между резкой болью, обжёгшей её шею, и той минутой, когда она очнулась на дне зелёного омута в чаще незнакомого леса. Но случилось что-то невозможное в её прежнем мире, потому что она жила, она дышала под водой, и голова была на месте. И это почему-то нисколько не удивляло её. Как в той, прежней жизни привычным было смешивать яды, срезать подвески и мчаться куда-то на другой конец Франции по воле его высокопреосвященства, так теперь казалось, что всю свою жизнь она только и делала, что расчёсывала волосы скромным деревянным гребешком и пела в зарослях тростника бесконечные песни, прекрасные и древние, как сам лес вокруг неё. Она избегала только заводи, где весной расцветали лилии: они будили слишком яркие воспоминания, после которых долго горело плечо, и даже ночная прохлада никак не могла освежить разгорячённого лица.
А потом появился Том. В своих крепких жёлтых башмаках он продирался сквозь тростник, как корова к водопою, и свистел, как целая стая дроздов. Он был первым человеческим существом, которое встретилось Анне за много дней в лесу, и, скорее из любопытства, она решилась опробовать на нём свои песенные чары. Её песня журчала и убаюкивала, как река в знойный полдень под ивами, манила, кружила голову. Но чего она не ожидала – так это того, что Том ей ответит. Причём её же оружием. Его голос, гулкий и сильный, вмиг разорвал сплетённое ею невидимое кружево и словно осветил её со всех сторон лучами солнца на маленькой тростниковой кочке. А потом он и сам вдруг оказался перед ней, в ярко-синей куртке и с улыбкой на румяном лице, и она остановилась ровно за миг до того, как пришла мысль исчезнуть в спасительной глубине заводи.
Том победил, но ему не пришло в голову утвердиться над ней раз и навсегда. Он просто позвал Анну идти с ним. И она пошла, потому что любая незакреплённая победа в конечном счёте всегда становилась её победой.
Том звал Анну Златеникой, и она не противилась: ей даже нравилось это новое имя. Она стала хозяйкой весёлого домика под холмом, из окон которого виднелся лес и сизые очертания курганов на горизонте. Каждый вечер она топила камин яблоневыми дровами, зажигала свечи, мягко пахнущие воском, и ставила на стол румяный хлеб и масло, сыр, мёд и полные корзины душистых ягод. А днём, сидя у окна, подолгу раздумывала над рассказами Тома и всё глубже знакомилась с этим новым миром и законами, по которым он был устроен.
А однажды Том впервые принёс ей лилии. Был конец сентября, ненастный и по здешним меркам неожиданно холодный. Белые и розоватые цветы лежали на широком листе; Том заботливо опустил их в деревянную чашу и тут же в песне поведал, как ходил за ними в дальний угол Леса, «чтоб спасти их от мороза, снега и метели, чтобы милые глаза их любовью грели…». Анна пересилила знакомое жжение в левом плече и улыбнулась. Врагов всегда лучше превращать в союзников, пусть даже это бессловесные цветы.
С тех пор каждую осень их домик заполняли лилии. Графу де Ла Фер – там, во Франции – верно, и присниться не могло, что его жена теперь сидит в резном кресле среди лилий, будто на озёрном троне. Ну, а о том, что цветы по её знаку распускались в любое время и выпускали облако дурманящего, усыпляющего аромата, Анна не считала нужным говорить даже Тому. Впрочем, он сам не спрашивал.
… Песня становилась всё ближе. Вот и сам Том – подбрасывает и ловит свою синюю шляпу, пританцовывая на ходу. А вслед за ним, спотыкаясь, брели четыре подозрительно знакомые фигурки. Анна прищурилась и не сдержала усмешки. Тот, который плёлся впереди всей четвёрки, и раньше-то был недостаточно высок для зрелого мужчины, а теперь уменьшился в росте почти на треть и вместо ботфортов обзавёлся бурой шерстью на ногах. Зато куртка была всё того же неопределённого цвета, среднего между рыжим и небесно-голубым. Как и в первый понедельник апреля в славном городе Менге.
«А подвески-то у него наверняка на шее, – не без злорадства отметила про себя Анна, – вон как сутулится. Что же они на четверых ношу не разделили? А то – один за всех, все за одного…»